m0a8bap2bdefxr0a6bcbprkfc

С.К. Жихарева

« Кто стреляет в прошлое из пистолета,

в того будущее выстрелит из пушки"
Народная мудрость

Командарм Понеделин

Имя командарма генерала Павла Григорьевича Понеделина, красного командира в годы Гражданской войны и полководца времён Великой Отечественной, мало известно в нашей стране. Однако, в Юрьевце о нём знают или слышали уже гораздо больше людей, чем это было ещё несколько лет назад. Жизнь и судьба этого человека не оставляет равнодушными никого, кто сталкивался при жизни или узнавал о нём из воспоминаний. Думается, что рассказы, оставленные его близкими, однополчанами, товарищами по службе и тех, кто служил под его началом, будут интересны современному человеку и как ещё один взгляд на историю нашей великой Родины, и как память о замечательном человеке, и как возможность вновь окунуться в прошлое Юрьевецкого края, где родился и воспитывался Павел Григорьевич Понеделин.

"Тихая моя Родина"

« Тина теперь и болотина,
Там, где купаться любил.
Тихая моя Родина,
Я ничего не забыл!"

(Н.Рубцов, советский поэт)

Река Ёлнать

Реки, речки России... Сколько их? Не счесть! Бурные, тихие, как ветерок; широкие, узенькие, как тропиночки...Разные! Нет только неизвестных, даже забытых нет, потому что обязательно на берегу их кто-нибудь из людей да жил: провёл своё детство или даже всю жизнь. А, значит, всегда помнил и рассказывал о ней детям, внукам... И хотим мы или не хотим, но без рек биографии русского человека практически нет.

Названия у рек самые разные, больше, чем имён человеческих. Иногда они повторяются, но всегда удивительно очны в определении характера реки: "Воля" - как же ей вольготно среди полей и мелких перелесков; "Растворовка" - так извилиста и тиха, что практически незаметна в заросших травой маленьких многочисленных бережках, из которых то там, то тут пробивается родник, чтобы скорее убежать к речке.

В жизни Понеделина Павла Григорьевича тоже была

своя река детства. Это - река Ёлнать. По берегам её

люди жили с давних времён, задолго до прихода в

эти места славян. Учёные предполагают, что

название реки произошло от финно-угорского слова

"ёль", то есть "лесной ручей", речка с озёровидными

расширениями - перекатами, лесными завалами. (1).

В современном финском языке оно означает

"жёлтые пески" (2).

Название реки было созвучно славянскому "ельня",

что значит "остаток хвойного лесного массива",

"вырубленный хвойный лес (3), поэтому и прижилось

среди новых поселенцев и дошло до наших дней.

В местах вдоль реки жили и охотники, и рыболовы,

и пахари. Славяне-земледельцы осваивали их, расчищая под пашню. "Хороша Ёлнать, но течёт среди полей, ни черёмух над нею, ни плакучих ив..." (4) Позднее со временем часть пахотных земель заросла лиственными лесками.

До середины XX века, то есть до образования Горьковского водохранилища, река Ёлнать была мелководной. Через неё можно было переправиться вброд по песчаным перекатам, которые были у всех деревень, расположенных вдоль реки. По воспоминаниям одного из жителей речка была "небольшой и чистой", по песчаному перекату можно было даже "переехать на лошади, запряжённой в телегу. "Места вокруг были красивыми, привольными: "Река протекала среди лугов, которые весной заливались". (5) В половодье пускали небольшой паром, устраивали временные мосты, кто-то переправлялся на лодках.(6) После поднятия воды в р.Волга (в сер. 50-х годов XX века) р.Ёлнать стала пригодна для сплава леса. Но лес сплавляли и до того. Чтобы преодолеть мелководье, через каждые 8-10 км. сооружали плотины. После ледохода деревья, оказавшиеся на берегу, сбрасывали в воду и сплавляли от плотины к плотине или до деревни, чтобы так заготовить дрова. Во время войны и после лес заготавливали и сплавляли для нужд фронта и страны. (7)

Рыбы тоже хватало. Ловили её саками и корзинами. Особенно нравился ночной лов весной. На перекатах ставили "ёзы", перекрывающие реку и укрепляли саки. По берегам реки горели ночные костры, рыбаки пекли картошку, рассказывали истории. вода в реке была настолько чистая и прозрачная, что её можно было пить. По утрам в ней умывались.

В верхнем конце деревни Парниково, где родился и вырос Павел, и, которая расположена на берегу р.Ёлнать, у овражка, был родник, вода в том месте была

холодной. Те, кто жил и вырос в деревне до сих

пор считают реку самым большим её

украшением. "К ней, красавице, устремлялись

в первую очередь, возвращаясь из дальних

поездок". Все они помнили "обрывистый берег

под названием "Курочки", где были гнёзда

ласточек и стрижей. На берег по другую

сторону реки часто выходили на водопой лоси". (8)

С рекой Ёлнать связана жизнь не только

командарма Понеделина. В дер. Парниково

прошло детство Акулова Геннадия

Александровича, академика из Ярославля,

бывшего генерального директора самого

большого объединения в СССР по выпуску

деревообрабатывающего оборудования. (9)

На реке Ёлнать в деревне Никитино вырос бывший маршал Советского Союза А.М.Василевский .

С Понеделиным Павлом Григорьевичем они были почти ровесники и одновременно жили почти что рядом. Знали друг друга в 30-40-е годы во время службы в Красной Армии. Вот что вспоминал о реке своего детства Александр Михайлович: "С востока на запад равнину пересекает наша любимая речка Ёлнать, впадающая в Волгу. Ничем не примечательный этот крохотный по своим размерам кусочек нашей Родины мне особенно близок..." (10)

Однако, не такой уж он и не примечательный. Сегодня известно, что возле р.Ёлнать, в верховьях реки, находятся село Зобнино (Зобнинское) и сельцо Трегубиха, которые напрямую связаны с именем А.В.Суворова, генералиссимуса и прославленного полководца. Сельцо сначала принадлежало его матери, а потом ему. В селе на средства князя выстроена церковь и недалеко от часовни похоронена его мать. Здесь, на берегу р.Ёлнать, жила его жена, рос сын и родилась дочь. Бывал в имениях и Суворов, вспоминал в письмах к сыну рыбалку: "рыбалка знатно хороша и рыба отменно вкусна" (11)

Вот такая вот река Ёлнать есть в России и восхищает своей красотой до сих пор.

2.Луг перед деревней у р.Ёлнать. Лето 20

Дер.Парниково Река Ёлнать. Лето 2006

(Фото автора)

Луг перед деревней у р.Ёлнать. Лето 2006

(Фото автора)

" Вот моя деревня..."

(деревня Парниково)

« Деревенька моя, деревянная, дальняя... Гляжу на тебя я, прикрывшись рукой...»
(Из песни)

Дорога, ведущая в дер.Парниково. Лето 2006

(Фото автора)

Из автобиографии Понеделина П.Г. (1937):

"... место родины - в д.Парниково, Юрьевецкого района, Иваново-Вознесенской области..."

Деревня Парниково - "место родины" командарма, уютно устроилась в живописном уголке на левом берегу реки Ёлнать. Она располагалась между торговым трактом из города Юрьевца в город Лух и Нижегородским трактом от Кинешемского уезда к г. Юрьевцу. От уездного города Юрьевца деревня Парниково находилась в 23 верстах.

В конце XIX - н. XX века (до 1918 года) она относилась к Махловской волости Юрьевецкого уезда и входила в состав Костромской губернии. Рядом располагались деревни Захариха,

Киселёво, Двоебортное, Ваньково, Махлово, сёла Каменники и Жарки. Сама деревня Парниково имела ещё одно название - Горчаково. По данным переписи населённых мест и их жителей в 1872 году в деревне было 9 дворов, в которых проживали 21 человек мужского населения и 20 человек женского. (12) К 30-м годам XX столетия число домов увеличилось до 18, но потом, к середине века вновь сократилось до 9 домов. В наше время Парниково опустело. Но даже такая заброшенная деревня сохранила свою необычайно привлекательную красоту и уютность. В 2002 году, когда нам удалось побывать там, она оставила незабываемое впечатление.

Сначала мы ехали по асфальтовой дороге из Михайлова в сторону с.Каменники; где-то на полпути свернули налево на просёлочную дорогу, которая и привела нас в Парниково. Доехали хорошо. Просёлочная дорога была ровная и вела через поле, вниз, к р Ёлнать. С высокой части поля на другом берегу реки видны были лес и церковь села Жарки. В 2002 году деревня была ещё жилой, - в ней имелись два обитаемых дома. Остальные 5-6 домов стояли заколоченными. Это были старые, почерневшие от времени пятистенки, очень похожие друг на друга. Они имели интересную форму, высокие мезонины на крышах и двухстворчатые двери на крылечках. На мезонинах располагалось по 2-3 окна. Даже дворы для скота были рубленые, с двухстворчатыми воротами и деревянными украшениями

Вид с дороги на р.Ёлнать и на храм в д.Жарки

на другой стороне реки. Лето 2006

(Фото автора)

4. Дер.Парниково. Дома стоят фасадом к р

Дер.Парниково. Дома стоят фасадом к р.Ёлнать.

Тип домов. Лето 2006

(Фото автора)

Окнами все дома в деревне выходили на речку. У воды пристроились старые почерневшие бани, амбары. Бани были устроены по-чёрному, без труб. В деревне росли большие берёзы, черёмуха, ивы. К реке вели несколько спусков, заканчивавшихся мостками, лавами, с привязанными к ним лодками. Красота! Рядом паслись коровы, вдалеке - лошадь. За деревней виднелись поля, за ними - лесочки, рощицы, которые оказались удивительно грибообильными. Парниково расположилось у реки как бы внизу, а поля и лесочки поднимались за ним вверх по наклонной с западной стороны, причём так, что почти весь день оказывались освещёнными солнцем. Там же, через поля тянулась и дорога. Её всю хорошо было видно

издалека, и из деревни тоже. Поэтому попасть в Парниково незамеченным было трудно.

В прежние времена, когда деревня была жилой, улочка, даже скорее улица, была прямой, ровной, трава вокруг выкошена. У каждого дома имелся свой колодец, возле которого умывались. (13) Дом, где вырос Павел Григорьевич, в деревне отсутствовал. После того, как он опустел, в нём организовали ясли, затем - контору колхоза, а потом

и вовсе продали и перевезли в деревню Петушиха, где он и стоит до сих пор. (14) А в Парникове. на том месте, где он стоял. разбит сад: сосед огородил землю, посадил яблони и устроил ульи. Теперь

Дер.Парниково. Заросшая улица.

За забором был дом Понеделиных

(Фото автора)

7. дер.Прниково. За этим забором находил

сад зарос, и плодоносит только яблоня-китайка.

В родной деревне Павел Понеделин прожил до 14 лет. В 1918 году, вернувшись с германской войны, пожил ещё немного и уехал навсегда, иногда только навещал родные места, узнавая о жизни в деревне из писем родственников. Последний раз Понеделин П.Г. был в Парникове в 1927 году.

Дер.Парниково. За этим забором находился дом Понеделиных. Лето 2006

(Фото автора)

" Жители"

« Выйду за дорогу, выйду под откосы,- Сколько там нарядных мужиков и баб!..

Ты ли деревенским, ты ль крестьянским не был?

Размахнись косою, покажи свой пыл.»
(Сергей Есенин)

1925

С конца XIX века и до конца 30-х годов XX века число дворов и жителей в деревне Парниково росло. Налаживалось хозяйство семей, рождались дети в большом количестве. Старшие сыновья отделялись и строили свои дома. По словам одного из бывших жителей к 1937 году в деревне насчитывалось 18 домов и около 100 человек жителей. В некоторых домах (примерно треть) жили по две семьи. (15) Большая часть фамилий были Понеделины, Ермолаевы и Сорокины. Были ещё Трифоновы, Жильцовы, Шаровы. Рядом, в деревне Захариха, жили Двойниковы и Поздеевы. В конце 30-х годов появилась семья Акуловых, которая окончательно поселилась в Парниково в 1947 году. Приезжих было немного, практически все семьи были связаны друг с другом родственными связями.

Сокращение числа жителей было сначала связано с тем, что началось раскулачивание, и с тем, что не было работы. Потом - война. Молодёжь уезжала учиться и оставалась в городе навсегда. Тяжёлый крестьянский труд их мало привлекал. Последним жителем деревни Парниково был Санька Ермолаев, "который после того, как все покинули её, жил там совершенно один. Сейчас и его уже нет - дом осиротел..." Погибла ещё одна старинная русская деревня. (16)

Из тех жителей деревни, кто видел Понеделина П.Г., был знаком с ним, можно назвать Трифоновых Александру Терентьевну (1876 г.р) и Анну Константиновну (1889 г.р.), Жильцова Дмитрия Арсеньевича (1894 г.р.), - ровесник Павлв Григорьевича, Шаровых Евдокию Андреевну (1870 г.р.) и Надежду Дмитриевну (1889 г.р.), Ермолаевых Ольгу Ильиничну (1870 г.р.) и Александра Васильевича (1903 г.р.) и, конечно же, многих из большого числа Понеделиных, живших в деревне, - в основном двоюродных родственников. (17)

Среди всех этих жителей особенно хочется упомянуть семью Ермолаева Ивана Степановича. Сам он был образованным и уважаемым в округе человеком, т.к. работал судьёй в Махловской волости. Его жена, Анна Алескевна, была дочерью судовладельца из Кокуевской волости.(18) В памяти жителей деревни осталась их дочь Александра Ивановна Ермолаева, человек удивительной души. "Она за свою жизнь не только никого не обругала, а, наверное, даже голоса ни на кого не повысила". (19) Александра была глубоко верующим человеком. До 1941 года в её доме жил юродивый блаженный Миша. Потом они перебрались жить в с.Жарки. ближе к церкви.

Практически все жители деревни были колхозниками. Колхоз назывался "Восход". Кто-то работал в сапоговаляльной артели (в50-х годах она имела название "Успех"). Многие односельчане были свидетелями тех трагических событий, которые обрушились на родных командарма, сначала в конце 20-х годов, а потом - в 1941 году; знали и о трагической судьбе самого Павла Григорьевича.

На сегодняшний день живых свидетелей тех далёких дней нет.

" Понеделины"

Семья и родственники Павла Григорьевича

« Что же дайте косу, я вам покажу - Я ли вам не свойский, я ли вам не близкий,

Памятью деревни я ль не дорожу?»
(Сергей Есенин)

1925

Большая часть семей в Парникове были Понеделины. Сыновей рождалось много и почти все они оставались в деревне, создавали свои семьи, продолжали род и сохраняли традиции. В архиве Понеделиной Аллы Павловны, дочери командарма, сохранился документ - печатанная на машинке рукопись "Родные моего отца Понеделина Павла Григорьевича". В ней перечислены потомки её деда Григория. Но это были не все Понеделины. О родителях, братьях Григория, их семьях и потомках мне написала Олимпиада Платоновна Сорокина (в девичестве Понеделина),двоюродная сестра командарма. Часть Понеделиных осталась на родине, многие разъехались. Хотелось бы немножечко рассказать о них и их судьбах. К сожалению, не у всех указаны годы жизни.

По воспоминаниям Олимпиады Платоновны самым старшим предком семьи известен Василий Понеделин. Он жил в середине XIX века и оставил после себя 8 детей - 6 сыновей и 2 дочери. Вот и имена: Григорий, Платон, Степан, Сергей, Михаил, Иван, Анастасия и Елизавета. Самым старшим был Григорий Васильевич. он родился в 1863 году, остальные - в течение 70-80-х годов XIX века. Следующим был Платон. Он и его дети из Парникова не уезжали. Это Мария (1897 г.р.), Прасковья (1902 г.р.), Александр (1906 г.р.), Олимпиада (1912 г.р.). Жену Платона звали Маремьяна Андреевна (1873 г.р.). Все, кроме Прасковьи, жили в одном доме, правда Александр жил отдельно, через стенку, в другой половине дома. Его семья, в свою очередь, состояла из восьми человек, в том числе шестеро детей. К 1951 году все они проживали ещё в Парниково. Похозяйственная книга Каменниковского сельсовета перечисляет кроме Александра его жену Таисию Фёдоровну (190? г.р.) и детей: Анатолий !1928 г.р.), Лидия (1931 г.р.), Валентина (1933 г.р.), Михаил (1938 г.р.), Тамара (1941 г.р.) и Манефа (1944 г.р.) (20). Взрослые были рядовыми колхозниками, дети учились в Каменниковской или Мордвиновской школах.

Олимпиада Платоновна (1912 г.р.) работала в сапоговаляльной мастерской в дер.Ваньково, после войны - в колхозе заведующей столовой артели "Успех". У неё были дочь и сын. Муж Олимпиады Сорокин Василий Иванович погиб в армии в 1936 г. в гор. Николаеве. Воспоминания о своей бабушке Олимпиаде сохранила юрьевчанка Никитина Александра Леонидовна, дочь Валентины Васильевны Сорокиной (21).

Двоюродные сёстры Понеделина П.Г (три слева) из Парникова.

Слева направо:

- Ермолаева (Понеделина) Прасковья Платоновна

- Сорокина (Понеделина) Евлампия Платоновна

- Понеделина Мария Платоновна

- Акулова Павла Ивановна

(Фото из книги Акулова Г.А. Я из 1937 года. Подпись к фотографии в книге: "Последние из могикан земли русской"

Сестра Мария Платоновна была инвалид II группы, осталась неграмотной, жила с родителями и сестрой. Работала в колхозе. Прасковья Платоновна жила в доме Ермолаевых до конца дней. Муж её Михаил умер после Великой Отечественной войны, сыновья Николай и Аркадий после армии остались работать в деревне (артель "Успех"). Внук Вячеслав Николаевич уехал в Кинешму(22).

Дед Платон Васильевич, дядя командарма, до коллективизации, как и все в деревне, вёл крестьянское хозяйство и валял. валенки. В годы Советской власти вступил в колхоз, отдав лошадь, корову и инвентарь. Был сторожем колхозной фермы, ухаживал за скотиной, топил овин для просушки снопов, заготовлял мётлы, плёл корзины. Умер он в 1947 году и

похоронен в селе Жарки (23).

Трагичными оказались судьбы двух его братьев, Степана и Сергея. Дело в том, что до революции у семьи Понеделиных в деревне был личный небольшой сапоговаляльный завод. Представлял он из себя обычный крестьянский дом. Наёмный труд не использовали. После революции в жизни деревни ничего не изменилось. А вот в 1929/30-х годах начался активный процесс коллективизации и раскулачивания. Кулаков в деревне не было, поэтому местные коммунисты раскулачивали зажиточные крестьянские семьи. У братьев Понеделиных были отобраны завод, дома и имущество(24). Степан и Сергей арестованы. "Постановлением "тройки" при Полномочном представителе ОГПУ в Ивановской промышленной области по ст.56-10 (антисоветская агитация) УК РСФСР 15 февраля 1930 г. осуждён на три года лишения свободы с конфискацией имущества и высылкой семьи Степана (25). Под антисоветской агитацией подразумевалось прежде всего неприятие коллективизации и высказывания против колхозов. Степану было что терять. Он поставил своё кустарное сапоговаляльное производство так, что "потеснил на окрестных рынках всех конкурентов". Надо полагать, что недоброжелателей у него было много. Его раскулачили и с семьёй сослали на поселение далеко(26). Дом, в котором был завод, переделали в жилой дом для председателя сапоговаляльной артели Ермолаева А.В. (27). Через три года жена Степана, Серафима Андреевна, сыновья, Владимир и Иван, и дочь Надежда вернулись в Парниково, но вскоре уехали: сыновья в Горький, а мать и дочь - в Кинешму. Судьба Степана неизвестно. С ним же был выслан и брат Сергей, -вероятно, совладелец и помощник Степана. Домой тоже не вернулся, - пропал. В деревне остались его жена Мария Лукояновна (1880г.р.), четыре сына: Иван (1906 г.р.), Николай (1912 г.р.), Пётр и Андрей (1923 г.р.) и дочь Екатерина (1920г.р.). Во время Великой Отечественной войны братья были призваны в армию. Один из них, Пётр Сергеевич, погиб (28). А вот остальным повезло; они вернулись домой, жили в Парниково и работали в колхозе. Николай был шофёром в артели "Успех". У каждого брата было по четверо детей. Мария Лукояновна до конца жизни прожила в деревне с дочерью и внуком Станиславом. Дочь работала счетоводом в колхозе, а внук (1946 г.р.) служил в полку в с.Михайлово. Потом Екатерина Сергеевна уехала в г.Ленинград (29).

О семьях Степана и Сергея известно также, что они были лишенцами, то есть лишены избирательных прав. Причина: "За эксплуатацию наёмной рабсилы до и после революции". Серафима Андреевна вместе с мужем Степаном лишена с 1920 года, их сын Владимир - с 1922 года, Иван - с 1928 года. Мария Лукояновна и Сергей Васильевич Понеделины стали лишенцами в 1922 г. (30).

Иван Васильевич Понеделин связан с деревней Парниково связан с деревней Парниково очень мало. Он после армии женился на юрьевчанке и уехал жить в г.Юрьевец. Его жена Елизавета Баратова была дочерью купца. Иван работал инженером на пристани. В его семье было одиннадцать детей: 9 дочерей и 2 сына, четверо умерло в детстве от оспы. Иван ушёл из жизни рано: "на ногу ему упало бревно, он очень долго болел, вскоре умер". Елизавете пришлось поднимать детей одной. Дом Понеделиных в Юрьевце находился рядом с рынком, на въезде в кладбищенскую гору. Они содержали постоялый двор, где останавливались крестьяне, торговцы. Приезжали сюда в базарные дни и многочисленные деревенские родственники, в том числе и Павел Понеделин. На первом этаже дома юрьевецких Понеделиных был швейный цех, где шили одежду, стегали одеяла и водились с детьми. В настоящее время дом не сохранился. Сёстры Понеделины жили дружно, помогали друг другу. Все обладали музыкальными способностями, пели в церковном хоре Богоявленского храма. Две из них окончили Ивановский музыкальный техникум. Надежда Ивановна стала певицей и пела в оперном театре в г.Казань. Екатерина Ивановна (в замужестве Молодкина) вышла замуж за министра лёгкой промышленности, жила в Москве и в Сочи (32). В Кострому уехала Понеделина Анна Ивановна. Остальные три дочери, Елизавета, Александра и Любовь, остались в Юрьевце. Обзавелись семьями. Елизавета Ивановна работала воспитателем в детском саду, Александра Ивановна - нянечкой, Любовь Ивановна - разнорабочей. Все похоронены в Юрьевце. Их единственный брат Николай Иванович жил в Махачкале (33).

О семье Михаила Васильевича Понеделина известно мало. Жил он в с.Михайлово, недалеко от д.Парниково. Потомки его жили там же, а. возможно, живут и сейчас. В Парникове же, вероятно, жил его сын Понеделин Николай Михайлович (1909 г.р.), был бригадиром, имел четверых детей (34). в семье Понеделиных из с.Михайлова о знаменитом генерале говорили так: "Возможно, дальний родственник. А, может быть. и нет" (35). Другие Понеделины (из Парниково и Юрьевца) о командарме знали, но помнили о нём очень мало, -почти ничего...

О родных тётках генерала Анастасии Васильевне и Елизавете Васильевне неизвестно. Скорее всего, они были выданы замуж в другие селения и жили под другими фамилиями. О семье отца, Григория Васильевича, рассказ будет отдельный.

Завершая родословную Понеделиных из д.Парниково, следует упомянуть ещё одну семью. Она относилась к другой ветви Понеделиных, возможно, к брату Василия, чьё имя нам не встретилось. Воспоминания односельчан и документы сохранили только имена его сына и внука. Это Агафон Понеделин и Владимир Агафонович. Семья так же была лишена избирательных прав и попала список для раскулачивания (36). Это были "хорошие и трудолюбивые люди, единственная семья, которая держала пасеку. И когда качали мёд, созывали всех детей в деревне и угощали свежим мёдом. Им сообщили, что их будут раскулачивать. Они без лишней огласки продали дом, скотину и уехали. Долго никто не знал, куда они подались" (37). Но позже стало известно, что обосновались они в Горьковской области, в с.Ядрино (38).

" Семья"

Родители, братья и сёстры

« Эх вы, сани! Что за сани!

Звоны мёрзлые осин.

У меня отец - крестьянин,

Ну, а я - крестьянский сын»
(Сергей Есенин)

1925

Понеделин Григорий Васильевич, отец командарма, родился в 1863 году и был, вероятнее всего, самым старшим среди братьев и сестёр. По рассказам родных он был умным и трудолюбивым крестьянином. Женился на дочери состоятельного крестьянина Якова Двойникова из ближайшей деревни Захарихи. В семье Григория было восемь детей: три сына и пять дочерей. По счёту Павел был четвёртым. Основное занятие родителей - сельское хозяйство. У отца было три десятины надельной земли, но прокормить сех этот участок не мог, поэтому он обрабатывал ещё отдельные полоски земли у священника за половину урожая ("изполу"), а взимнее время прирабатывал в сапоговаляльном кустарном производстве местного богатея Чиркова в дер.Ваньково, а потом для кооперативного товарищества. До 1910 года Григорий Васильевич как валяльщик занимался отхожим промыслом, то есть валял валенки в других уездах по заказу. После, вместе с подросшей семьёй. этим делом занимался у себя на дому. В своей автобиографии Павел Григорьевич писал: "За всё время моего пребывания на родине семья жила крайне бедно, но в последующем, по мере подрастания детей, положение постепенно менялось, к началу мировой войны хозяйство отца достигло среднего уровня". (39) Дела пошли настолько хорошо, что смогли устроить собственную маслобойню и построить мельницу, при доме организовали валяльную мастерскую. (40) Мать, Мария Яковлевна, кроме домашних дел, занималась пчеловодством. (41) Павел меньше всех был загружен хозяйственными делами, - он учился. А вот старший брат Василий и младший Михаил были опорой отца в его нелёгком труде. Со временем Василий Григорьевич стал председателем валяносапожной артели, женился и жил отдельно; Михаил жил с отцом и тоже занимался валяльным делом. Алла Павловна Понеделина, внучка Григория Васильевича, вспоминала: "В 1929 году (на самом деле 1927 год) мы (я, мама, отец) ездили в гости к дедушке. Я всю эту огромную семью тогда увидела, но мало что запомнила. был большой дом и все собирались за большим столом. А вскоре (1930 г.) они были раскулачены". (42)

Дом у Григория Васильевича и Марии Яковлевны отобрали. Они стали жить в бане, а в доме колхоз организовал сначала ясли для детей колхозников, а через некоторое время - колхозную контору. К этому времени все дети жили уже отдельно, старики были одни. В отличие от сына Василия, судьбу Григория Васильевича и его сына Михаила решали сельские сходы и комитеты бедноты. (43) Они и решили, что Понеделины - кулаки, лишили их нажитого имущества и всех гражданских прав. Михаилу с семьёй удалось уехать в Юрьевец. Старожилы в Парникове помнили, как он, узнав о приговоре, "бежал и прятался в глубоком долу, овраге, у дер.Выголово, недалеко от Парниково". (44) Так, по решению соседей, в то время решались судьбы, ломались судьбы множества людей по всей стране.

Ил.9-10

Ф.198, оп.1, дело №70

Дело №26

Переписка о лишенцах

(по разбору дел лишенцев)

нач.янв.1930

ок.31 дек.1930

Лист 298

Областная избирательная комиссия присопровождаем Вам жалобы и заявления для изучения комиссией препровождённые от жалобщиков на непринятые решения РИК в отношении избирательных прав.

22.X.30 г.

(текст написан карандашом)

Ил.11-12

Лист 163

(начало) Протокол №40

заседания Юрьевецкой районной комиссии по пересмотру списков лиц лишённых

избирательных прав от 17 апреля 1930 года.

Присутствуют от Окрисполкома тов. Мельников, от Юрьевецкого РИК-а - тов. Каменцев, от Райадмотд. Желобаев, от Райкома ВКП(б) тов.Маряхин, от рабочих фабрики - тов. Макаров.

Ил.13

Ф.198, оп.1, дело №226

"Списки лиц, лишённых прав по Юрьевецкому р-ну"

Нач.01.08.1934

Окон.31.12.1934

Лист 115

№16 Каменниковский сельсовет

Список лиц лишённых избирательных прав по Юрьевецкому району на 10 октября 1934 года

Ил.14

Лист 721

Кинешемский

окружной

исполнительный

комитет Всем

27.VIII. 1929 г. райисполкомам

Некоторые из ходатайств рассматриваются РИК-ами крайне невнимательно и поверхностно: выносимые решения не подкрепляются соответствующими их содержанию данными (справками о выборке патентов, приговорами сходов, постановлениями групп бедноты, расследованием и т.п.)

Против старшего брата Понеделина Василия Григорьевича, 8 января 1931 года было возбуждено "Уголовное дело" по статье 58-10 (антисоветская агитация) УК РСФСР, как и у его дяди Степана год назад. Но в конце февраля по какой-то причине "дело" было прекращено. Однако, имущество не вернули. (45) Василий с женой уехал в г.Горький, где и прожил до конца дней, работая на лесопильном заводе кассиром. Брат Михаил устроился в Юрьевце тоже на лесопильном заводе (шпалозавод, ДОК) и работал завскладом. (46). Оба умерли в 1964 году.

Семье Григория Васильевича "повезло" (если можно так сказать) больше в отличие от его братьев, потому что в марте 1930 года вышла статья И.В.Сталина "Головокружение от успехов", в которой говорилось об "искривлении линии партии в колхозном движении" местными властями. процесс коллективизации и раскулачивания, конечно же, не прекратился, но перестал быть столь агрессивным, как это было в 1929/30-х годах. насаждать колхозы силой и нарушать принципы добровольности было нельзя. Люди же стали покидать не только колхозы. но и деревни.

Павел Григорьевич Понеделин, работая в это время в Москве преподавателем военной Академии, не оставался в стороне от драматических событий в жизни родных. осенью 1930 года он отправляет жалобу в областную избирательную комиссию по поводу того, что его брат Михаил и родные дяди Понеделин Степан Васильевич и Двойников Сергей Яковлевич были лишены избирательных прав за эксплуатацию наёмной рабочей силы до и после революции ещё в начале 20-х годов, и просит восстановить их гражданские права. (47) (Ил.9-10) Известно, что в просьбе ему было отказано. Родные остались лишенцами. (48) (Ил. 11,12,14) Более того, в 1931 году избирательных прав лишили и старшего брата Василия Григорьевича и его жену Прасковью Петровну. (49) (Ил.13) Об угрозе, нависшей над отцом и матерью Павел Григорьевич тоже знал. Он написал им в Парниково, чтобы в случае раскулачивания они немедленно приезжали жить к нему в Москву. (50)

В Москву они к нему приехали, но жить не остались. Это было примерно в 1931 - начале 1932 года. вот как об этом вспоминает их внучка Алла:: "Дед и бабушка навещали нас в Москве, когда отец уже преподавал в Академии. Общения с ними почти не получалось. Запомнила, что дед развешивал на батареях свои "пахнущие" портянки, а бабушка надевала на голову не меньше пяти платков. Однажды отец повёл её в мавзолей, но она от него улизнула и оказалась в церкви Василия Блаженного". (51) Это была последняя встреча матери с сыном. В Парниково Павел больше не приезжал с 1927 года. В 1939 году бабушка Мария Яковлевна умерла. (52) А вот отец смог ещё раз увидеть и сына, и внучку в начале июня 1941 года. В это время Павел Григорьевич был уже генерал-лейтенант, командующий 12-й армии, входившей в состав Юго-Западного фронта. В г.Станислав находился его штаб. Перед самой войной дедушка Григорий гостил у сына в этом городе. Но за несколько дней до её начала старик был отправлен домой. Он привёз с собой, помимо подарков, целую кипу фотографий отца в новой генеральской форме. (53)

Дальнейшая судьба Григория Васильевича оказалась не менее трагической, чем судьба его сына Павла. В начале войны армия генерала Понеделина попала в окружение, а сам он оказался в плену. В августе 1941 года вышел приказ №270 Ставки Верховного Главнокомандования Красной Армии, в котором командарм был объявлен трусом и дезертиром, нарушителем военной присяги. Согласно приказу виновными и подлежащими аресту признавались и их семьи. 22 августа 1941 года в Парниково приехали сотрудники НКВД, - 78-летний Григорий Васильевич был арестован и взят под стражу как отец "дезертира" и доставлен в Кинешемскую тюрьму. "На допросах Григорий Васильевич держался достойно. Подтвердил, что действительно находился на содержании сына Павла, который ежемесячно присылал почтовым переводом 200-250 руб." Старику было предъявлено обвинение: "Ответственность совершеннолетних членов семьи военнослужащего в случае побега за границу". Следствие длилось недолго, но материалы "дела" были направлены на рассмотрение Особого совещания при НКВД только в мае 1942 года. Всё это время старик находился в тюрьме. До приговора он не дожил, - 15 мая отец Понеделина скончался. Причину смерти тюремные врачи указали коротко: "Престарелость".

Из документов позже, много лет спустя, выяснилось, что в ходе следствия отец не сказал о сыне ни одного худого слова.(54). Выяснились также и подлинные причины смерти Григория Васильевича. Вот строки из письма его внучки Аллы Павловны: "Дедушку по приказу №270, как отца "изменника Родины", арестовали, допрашивали в г.Юрьевец, переправили в г. Кинешму, поместили в камеру к уголовникам, которые над ним издевались и, в конце концов, обрушили на него двухярусные нары, - его задавило. Это рассказывал мне муж младшей сестры отца Фарафонов Михаил Фёдорович, тоже выросший в Парникове, в настоящее время полковник в отставке" (55) На основании Закона РФ "О реабилитации жертв политических репрессий" от 18 октября 1991 года Понеделин Григорий Васильевич был реабилитирован. (56)

О сёстрах Павел Григорьевич в автобиографиях писал так: "Пять сестёр замужем за колхозниками по месту родины. Переписку сохранил только с отцом, последний раз их навещал в 1927 году"; "Пять сестёр живут своими семьями, имея мужей колхозников и рабочих". (57)

Более подробно о братьях и сёстрах командарма сказано в рукописи Аллы Павловны "Родные моего отца Понеделина Павла Григорьевича". Из неё мы узнаём, что у Василия Григорьевича и его жены Прасковьи детей не было. У Михаила Григорьевича и Марии Иосифовны были дочь и два сына: Лидия, Борис, Юрий. У Евдокии Григорьевны Даниловой - три дочери: Нина, Валентина и Лидия. Мужа её звали Яков. Александра Григорьевна Солодова и её муж Василий имели пять сыновей, - это: Юрий, Геннадий, Леонид, Владимир, Валерий. Семья Анны Григорьевны Волыниной жила в дер.Киселёво, была раскулачена и выслана в Магнитогорск. О судьбе её неизвестно. Татьяна Григорьевна Лодыжкина умерла рано, оставив двух детей. Евпраксия Григорьевна, младшая сестра генерала Понеделина, вышла замуж за Михаила Фарафонова, который до этого был у Понеделиных в работниках. Имели двух сыновей: Анатолия и Валерия. Жизнь разбросала братьев и сестёр Понеделиных с их детьми по разным городам и сёлам нашей страны: Горький, Москва, Челябинск, Красноярск, Городец, Рыбинск, Кемерово, Киров, Харьков, Сахалин, Иваново, Тюмень. (58) Но родом все они вышли из маленькой русской деревни Парниково Юрьевецкого уезда на берегу красивой старинной реки Ёлнать.

" Храмы"

Церковь Рождества Христова в селе Каменники и церковь Рождества Богородицы в с.Жарки

« Троицыно утро, утренний канон,

В роще по берёзкам белый перезвон.»
(Сергей Есенин. 1914)

" В зелёной церкви за горой,

Где вербы чётки уронили,

Я поминаю просфорой

Младой весны младые были."

(Сергей Есенин, 1916)

Жизнь дореволюционной русской деревни невозможна была без храма. Ближайшими к Парникову были приходы в сёлах Каменники и Жарки. Село Каменники - старинное, и с 1676 года упоминается в Писцовой книге И.А.Желябужского именно как село, а это значит, что там была церковь. Как правило, - деревянная. Стояла она на высоком холме, охватывая своими молитвами и колокольным звоном ближайшую округу. В 1828 году силами прихожан и пожертвователей вместо старой была построена большая просторная каменная церковь. Прихожан было большое количество из многочисленных ближних деревень, в том числе из дер..Парниково. Спустя несколько лет, примерно в 1840 году (59), недалеко от Парникова на другой стороне реки Ёлнать строт новый каменный храм в с.Жарки. Жители Парникова разделились: кто-то были прихожанами церкви в Каменниках, кто-то - в Жарках. Однако, все они регулярно бывали и там, и там, особенно на престольные праздники. Оба храма построены в стиле позднего классицизма, с небольшим количеством украшений. По своему архитектурному типу постройки очень похожи. (60) Храм в Каменниках посвящён Рождеству Христову, в Жарках - Рождеству Богородицы. По воскресным и праздничным дням они оглашали округу радостным колокольным звоном, который хорошо был слышен и в Парниково от обеих церквей. (61)

Ил. 15 Храм Рождества Христова

д..Каменники 2015.

(Фото автора)

Ил. 16 Храм Рождества Богородицы

д. Жарки

(Фото с сайта: httpzharkiivepar.blogspot.com )

В храмах были почитаемые иконы. В Жарках с середины XVIII века поклонялись чудотворному образу Казанской Божией Матери; в Каменниках в 1906 году появилась икона Иверской Божией Матери Афонского письма. В сёлах и окрестных деревнях всегда помнили предание о явлении Казанской иконы. Было это около 200 лет назад. Мужики пошли косить сено в богатые травой пойменные луга. И вдруг в густой траве увидели огромную икону Казанской Божией Матери. Взяли они Её и понесли в близлежащий храм в село Каменники. Уже стали подходить к мостику, к речке, как начали слепнуть, - не видят ничего впереди. Назад обернутся - хорошо видят, а впереди - тёмная завеса. Возвращались назад - прозревали. Вновь к реке понесут, - опять слепнут. Три раза мужики пытались перенести икону через речку, но три раза слепли. Поняли они тогда, что это Божье знамение: "Не хочет уходить Казанская с этой земли." Вернулись к тому месту, где нашли икону, а вскоре соорудили часовенку, поставили туда икону и затеплили лампаду. Со временем собрали деньги и построили храм. Предание это с XVIII века в округе знали все, передавая его из уст в уста. (62)

Каменные храмы, по воспоминаниям старожилов, были нарядные, радостные и намоленные. В 1906 году в Каменниках появилась своя святыня - Иверская Богородица, написанная на кипарисе, тяжёлом прочном дереве. На золотом фоне живые лики смотрели на молящихся необъяснимым лучезарным взглядом. Цвета чистые, небесные, - все они есть и на небе; много алого. Впечатление от образа было таким, будто бы Богоматерь и младенец Христос на иконе слышат и понимают молитвы приходящих к ним людей. Это было незабываемо! Получилось так, что жители Парникова оказались под двойным покровом от икон Пресвятой Богородицы и ходили в обе церкви.

По архивным документам известно, что до 1930 года в Каменниковском храме служил Аполов Николай Васильевич (29.04.1861 г.р.), назначен он был сюда епархиальным Архиереем по желанию общины. В мае 1916 года в качестве благочинного IV - го Юрьевецкого округа отец Николай Аполов с группой прихожан принимали участие в Крестном ходе (22-26 мая 1916 г.) о даровании победы в Первой мировой войне. Крестный ход был очень большой, - его протяжённость 125 вёрст, охватывающая 12 приходов и 65 деревень. Он начался в 12.00 при звоне колоколов в Макариево-Решемском монастыре. Участники хода несли образа прп. Макария, икону Казанской Божией Матери, икону священномученика Гермогена, Патриарха Московского и всея Руси с частицей его мощей. Пел могучий хор. В этот день 22 мая, начался Брусиловский прорыв, завершившийся разгромом армий Австро-Венгрии. (63)

Псаломщиком при храме Рождества Христова с 1912 по 1930 год был Артамонов Михаил Фёдорович. В 1930 году он стал священником и переведён в Крестовоздвиженский храм села Исаково, а потом в Предтеченскую церковь с Орехово ( с февраля по сентябрь 1934 года). В 1935 году, - это последний год его жизни он служил в Юрьевце в Свято-Духовской кладбищенской церкви. Оба эти священнослужителя хорошо знали своих прихожан в Каменниках, в том числе и семью Понеделина Григория Васильевича. (64)

Судьба отца Николая (Аполова) неизвестна. Сохранились сведения о том, что в 1928 году он был осуждён за нечаянное нанесение раны мальчику косою на сенокосе и оштрафован 100 рублями в пользу Государства. (65) Известно ещё и то, что в июне 1930 года он был председателем церковного совета при Христо-Рождественской церкви и подписал список учредителей религиозной общины для регистрации храма.

Ил. 17

Ф.198, оп.1, дело №68, лист 27 "Договор и переписка о регистрации Христо-Рождественской церкви села Каменники Каменниковского с/с Юрьевецкого района" (нач.30.03.1930. Конч. 18 VI. 1939)

С 3 января 1931 года священником в церковь села Каменники назначен Владимир Алексеевич Богородский (22.06.1877 г.р.). Прибыл из села Кривцово Кинешемского района. Псаломщицей была жительница дер.Захариха Двойникова Мария Михайловна (12.02.1878 г.р.). В 1937 году (год закрытия храма) по сфабрикованным жалобам на отца Владимира завели уголовное дело. (66)

В конце 20-х годов XX века в СССР велась широкая борьба с религией, но к 1930 году политика государства в отношении церкви стала несколько лояльнее, началась регистрация договоров с религиозными общинами. Как и везде по стране ситуация в отношении Каменниковского храма складывалась драматично. Однако большинство верующих крестьян не отсиживалось и не отмалчивалось, наоборот, очень активно боролось за сохранение своих храмов и приходских общин. В заявлении от 30.11.1930 года о регистрации Христо-Рождественской церкви села Каменники Каменниковского сельсовета Юрьевецкого района перечислены 32 деревни, в том числе Парниково, Малое и Большое Киселёво, Малое и Большое Костяево, Корягино и другие, поставлены многочисленные подписи, среди которых есть имя Понеделина Григория (№31по списку).(67) Встречается его подпись и среди граждан "разных селений" под текстом договора с Юрьевецким советом рабочих и крестьянских депутатов в том, что "сего числа приняли в бессрочное бесплатное пользование находящееся в селе богослужебное здание с богослужебными предметами по особой, нами заверенной своими руками подписями, по описи..." (68)

Ил. 18

Ф.198, оп.1, дело №68, Лист 1, "Договор и переписка о регистрации Христо-Рождественской церкви села Каменники Каменниковского с/с Юрьевецкого района" (нач.30.03.1930. Конч. 18 VI. 1939)

Ил. 19

Ф.198, оп.1, дело №68, лист 1 (обратная сторона), "Договор и переписка о регистрации Христо-Рождественской церкви села Каменники Каменниковского с/с Юрьевецкого района" (нач.30.03.1930. Конч. 18 VI. 1939)

Ил. 20

Ф.198, оп.1, дело №68, лист 19, "Договор и переписка о регистрации Христо-Рождественской церкви села Каменники Каменниковского с/с Юрьевецкого района" (нач.30.03.1930. Конч. 18 VI. 1939)

Ил. 21

Ф.198, оп.1, дело №68, лист 19 (обратная сторона), "Договор и переписка о регистрации Христо-Рождественской церкви села Каменники Каменниковского с/с Юрьевецкого района" (нач.30.03.1930. Конч. 18 VI. 1939)

В учётной карточке №36 было отмечено, что религиозная община в Каменниках придерживалась тихоновской ориентации (не обновленческой). В этом же году власти заставили церковную общину подписать бумагу, по которой верующие обязывались "не совершать набатных тревог для созыа населения в целях возбуждения его против советской власти, а все распоряжения по пользованию колокольней утверждать Советами". (69)

В апреле 1935 года над церковью в Каменниках нависла угроза её закрытия "за неуплату налогов в установленный срок. Сумма в размере 790 рублей общиной была собрана и внесена. и, одновременно, в Областной исполнительный комитет Совета рабочих, крестьянских и красноармейских депутатов направлена жалоба на действия РИК (районного исполнительного комитета). В результате церковь не закрыли, а договор был продлён. (70)

Ил. 22

Ф.198, оп.1, дело №268, лист 55. "Переписка по вопросу регистрации служителей религиозного культа и переписка с религиозными общинами по вопросу уплаты налогов"

1935

Ил. 23

Ф.198, оп.1, дело №68, лист 51, "Договор и переписка о регистрации Христо-Рождественской церкви села Каменники Каменниковского с/с Юрьевецкого района" (нач.30.03.1930. Конч. 18 VI. 1939)

В 1937 году перепись населения показала, что 74% жителей сельской местности были верующими. Несмотря на это храмы продолжали закрывать, оставляя в районах по 2-3 действующие церкви. (71) Закрыли церковь и в с.Каменники. Этому предшествовала череда жалоб и тяжб верующих с председателем Каменниковского сельсовета Баженовым. Они боролись за свои права и свой храм. Об этом свидетельствуют архивные документы. Напор председателя Баженова на православных подчинённых был серьёзным, жёстким: запрещал причту ходить в праздники со славою по домам верующих (до этого разрешали, но без креста); запрещал исполнять требы даже у больных, запрещал добровольные денежные сборы, даже посещение церкви в праздники оказалось под его запретом. Люди озлоблялись. (72)

27(сноска 14 лист38-обратная сторона).jp

29(сноска 14 лист39-обратная сторона).jp

Ил. 24-27

Ф.198, оп.1, дело №68, листы 38-39, "Договор и переписка о регистрации Христо-Рождественской церкви села Каменники Каменниковского с/с Юрьевецкого района" (нач.30.03.1930. Конч. 18 VI. 1939)

Дело приняло серьёзный оборот: 10 июня 1937 года Баженов Н.Н. собирает церковную 20-ку (двадцатку). В результате 14 человек из 20-ти "работать в церковном управлении отказались, 3 человека порвали связь с религией... Было принято постановление о том, что существование церкви в Каменниках, где нашли приют классовые враги - раскулаченные и поп Богородский В.А., который вместо службы занялся контрреволюционной агитацией, прекратить. Двадцатку распустить, договор расторгнуть, а церковь передать под клуб" ("За" проголосовали 22 человека, "против" - нет, "воздержался - один). Ключи от церкви отобрали.(73)

В отличие от двадцатки на защиту храма встали 500-600 "граждан - прихожан". Для них принятое постановление стало потрясением. Не найдя поддержки и помощи в РИКе (г.Юрьевец), - все руководители отвечали одно и то же: "Дело не моё!". Жалоба была направлена в область. Очень интересен текст обращения, отражающий внутренний мир верующих в новой советской жизни. Вот несколько выдержек: "Не разрешают сделать собрание выбрать двадцатку, Запугивают. Стращают...", сами же верующие обещают, что "преступлений не будет", что они "граждане, живём в совецком союзе", борются за выполнение всех мероприятий, в том числе стахановских, что они "в ответственности за совецкий союз". Пишут, что их дети "находятся в трудовой крестьянской Красной Армии, борются за совецкий союз. Дают отпор врагу", что "протянет рыло на СССР, а мы отцы и матери, боремся на полях за урожай...". В жалобе отчётливо слышна простая речь, идущая от сердец людей, живо обсуждавших и подбиравших аргументы в защиту своего храма. "Просим дать возможность у высших органов Совецкой власти, чтобы разрешить нам верующим в слободное время сходить в церковь, мы этим уверены и не подорвём Совецкую власть... Напротив Совецкой власти мы очень рады, что власть рабочева и крестьянства..." В конце жалоба звучит уже как мольба: "Просим Ивановскую культкомиссию разрешить нам передать церковь как сызмальства воспитаны..." (74) Ответ из области пришёл 9 декабря 1937 года, в нём было всего два слова: "Договор расторгнуть".

Возмущению людей не было предела. В конце декабря 1937 года ходатайство об открытии церкви было направлено во ВЦИК. Под ним подписались 600 человек из 30 селений. (75) Окончательно храм был ликвидирован в октябре 1938 года. Для принятия документа с соответствующим решением были подготовлены ходатайства общих собраний членов колхозов "Рассвет", "Коммунар", "Новая жизнь", "Большевик" и других (всего 337 человек) о закрытии церкви в селе Каменники. (76) Для ликвидации её был выделен представитель районного отдела НКВД. Здание передано под школу продано промколхозу "Коммунар"). Церковную кирпичную ограду разобрали на кирпич, вместо неё построили деревянную ограду (77), территорию очистили. Сломали купола, шпиль, разорили внутреннее устройство храма. Колокола и вещи из цветных металлов сдали во "Вторцветмет", часть имущества распродали, а в помещении церкви устроили клуб.(78) Икона Царской Божией Матери была одним из активистов приспособлена в хлеву для ограды курятника.

От полного уничтожения церковь спасло то, что после войны в ней решили организовать семилетнюю школу для многочисленных выпускников начальных школ в Каменниках и Остригаево. Летом 1949 года церковь отремонтировали под школу, сделали деревянную пристройку... Не смогли только замазать всю роспись наверху. (79)

В 1999 году в здании осталась только начальная школа. Церковное строение вновь хотели кому-то продать, но жители собрали сход, где приняли решение об открытии храма, оформили приход, произвели ремонт. Он действует и поныне.(80)

В сентябре 2008 года на него обрушилось новое несчастье - пожар. Здание было значительно повреждено огнём, деревянная пристройка сгорела полностью. Но силами верующих церковь вновь возрождена. Нашёлся и образ Богородицы Иверской. Однажды мужчина увидел на перегородке в хлеву красное пятнышко, растёр и понял, что это икона. Служители церкви из села Жарки выпросили её у хозяина, сделав ему взамен новую перегородку. Икону вычистили и поместили в Жарковском храме Рождества Богородицы. В отличие от Каменниковской церкви храм в Жарках удалось отстоять. Службы в нём шли до 1940 года. В 1942 году местные мужики сходили в Москву и принесли от Председателя ВЦИКа Калинина М.И. "бумагу" с разрешением открыть храм в Жарках. (81) Но семьи Понеделина Г.В. к этому времени в Парникове уже не было.

Павел Григорьевич Понеделин из переписки с родными знал практически обо всех событиях, происходящих на родине, в деревне до 1941 года. Однако, в те годы он мало чем мог помочь односельчанам, так как в 1937 году сам находился в трудном положении. Это было суровое время.

" Жизнь в деревне"

Дела и заботы крестьян д.Парниково

" Положили гурьбой,

Золотые снопы,

На гумне вперебой

Зазвенели цепы...""

(Сергей Есенин, 1916)

Жизнь крестьянина в дореволюционной деревне была трудной, но простой и понятной. Строй её подчинялся многовековым укладу и традициям, которые повторялись изо дня в день, из года в год, из поколения в поколение. Она шла по кругу православных и народных обрядов и обычаев, пронизывающих и украшающих будни и праздники многочисленными действами. будь то рождение детей, свадьба, земледельческий труд, похороны. На каждое значимое событие имелись свои действа, свои песни, своя одежда и даже еда. Это было не только привычно, но и интересно, и разнообразно. Отчего жизнь была чистой, нарядной, радостной, не смотря на её суровость, монотонность и непредсказуемость.

Крестьяне в Парниково пахали землю, сеяли рожь, овёс, просо. Держали скотину, в основном, лошадей и коров; свиней и овец почти не было. Были куры, гуси. По деревне с утра и перед дождём голосили, перекликались петухи. Выращивали овощи. Пчёл мало кто держал. садов не было. За ягодами ходили в лес. Сажали картошку. Лён - только для личных нужд, предпочитая покупать готовое полотно. Летом сенокос. Осенью - жатва, молотили зерно. (82) Прокормиться только от земли было невозможно. Больших урожаев никогда не было. Пахотная земля была малоплодородной. Приходилось не раз переживать голодные неурожайные годы. В старину о таких землях писали: "Издавна земли паханные худые..."

Осенью и зимой с начала Филлипова поста люди уходили на отхожие промыслы или заводили мастерские по изготовлению валенок у себя дома. Выработка валеной обуви производилась без механического оборудования с использованием 8-10 и более наёмных рабочих (после революции 1-2-х человек). Сапоговаляльным промыслом крестьяне занимались не только на дому, - ездили даже в Башкирию и Татарстан. Уезжали на 2-3 месяца бригадами по три человека: два стирака и один закладчик. Оплата за труд была хорошей. (83)

Почти в каждом доме занимались лозоплетением. Плели из ивы, черёмухи, сосновой дранки. Корзины использовали вместо вёдер при уборке овощей. В них упаковывали валяную обувь, укладывали бельё, ставили бутыли. За дровами и хворостом ходили в Жарковскийлес(его вырубили почти весь в годы войны). Многие подрабатывали в лезозаготовительных артелях. Случались самовольные массовые лесопорубки, за что крестьян штрафовали.

Многие нанимались на сапоговаляльный завод в дер.Ваньково к Чиркову - его хозяину, или же на кирпичный заводик, к нему же. Кто-то уходил в Михайлово на льнопрядильную фабрику купца И.П.Гарнова. Везде труд был тяжёлый, с плохими санитарными условиями. Частью деревенской жизни были торговые ярмарки. Крестьяне ездили на базары в Юрьевец по четвергам или в Решму; по пятницам - в село Ёлнать. Торговали глиняной посудой, рыбой, корытами и другой всячиной. (84)

Юрьевецкий базар. 1929

После революции 1917 года стали больше выращивать льна. Часть хозяйств к сер.20-х годов перешла на многополье, с высевом кормовых трав. Начали высаживать деревья вокруг домов, на улицах и площадках, вдоль дорог. У многих крестьян появились молотилки и веялки, которые потом пришлось отдать в колхоз. Непонятным и невостребованным новшеством поначалу были трактора.

С установлением Советской власти до коллективизации в конце 20-х годов в жизни и занятиях крестьян мало что изменилось. Земля была разделена между членами крестьянского общества по количеству едоков. Однако, появилось и новое, например, при сельсоветах организовали культурно-просветительские кружки. Более того, Махловский

сельсовет, куда территориально относилось Парниково, подал заявление в Юрьевецкий уездный отдел народного образования "о необходимости иметь музыкальные инструменты". В январе 1919 года их просьба была удовлетворена. В распоряжение сельсовета после проведённой национализации было передано пианино З.И.Елина и привезено из Юрьевца. (85) Понеделина в Парниково уже не было, он добровольцем вступил в Красную Армию и ушёл на фронт. Для сельчан же иметь у себя пианино было удивительно и непривычно.

В стране разгоралась гражданская война, множились болезни. В городах было голодно, а в деревнях не хватало промышленных товаров. И тем не менее новая советская власть превносила и претворяла в жизнь свои идеи и программы. Так в январе 1920 была организована Неделя Фронта. В эти дни повсеместно проводили для людей многочисленные спектакли и концерты, сбор от которых шёл в пользу фронта. (86) Звучали призывы такого рода: "Для проведения Недели Фронта, всё живое и мертвое является в распоряжении Исполкома и Партии ибо фронт есть жизнь или смерть революции, а всё остальное в сравнении с ним ничтожно и мелко..." (87)

Появляются в сёлах избы-читальни. Однако, внимания уделяли им мало, даже партийцы и комсомольцы, отдавали предпочтение деревенским традициям, например, свадьбам. В избах-читальнях и культпросвет кружках появились докладчики. Но крестьяне больше любили слушать "читки" статей из газет, чем "сладкие речи" выступающих. практичный народ, не видя дела, просто слова воспринимал плохо, просили сократить эту говорильню. При избах-читальнях каждый месяц проводили спектакли, к дню Красной Армии организовали кружки военных, вели военную пропаганду. Не без критики было отмечено, что население от сотрудников изб-читален ждало "весёлого отдыха", а не политических "агитсудов". (88)

Чтобы привлечь крестьян к новой культуре и отвлечь их от церковных праздников, в деревнях устраивали конкурсы гармонистов, организовывали союзы безбожников, усиливая антирелигиозную пропаганду. при этом всё же старались воздерживаться от резких выступлений, оскорбляющих чувства верующих. Но несмотря даже на то, что повестки разносились по домам по 3-4 раза, всякая культурная работа по воскресеньям срывалась "ввиду имеющегося магазина Госспирта", куда больше всего и тянуло уставших от трудов и пустых слов мужиков. (89) всё это было частью жизни и дер. Парниково и семье Понеделиных. После окончания гражданской войны Павел каждый год наведывался на родину, уже с семьёй, интересовался жизнью родных и односельчан. Последний раз он был в Парниково в 1927 году, летом. По профессии он стал военным.

В этот год по инициативе коммунистической партии по всей стране проводилась "военизация политпросветработы". В рамках этой кампании организовывались многочисленные мероприятия. Началась "энергичная работа по подготовке крестьянства и сельского хозяйства к грядущему столкновению с капиталом". Докладчики предлагали обратить внимание на создание "ОСОАВИАХИМа"*, укреплять хозяйство коллективизацией и кооперированием. Предлагалось брать пример с Германии, "которая в I Мировой войне сумела выдержать три блокады, плановым путём приспособилась к военному времени". людям постоянно напоминали о военной опасности. (90)

В ходе санитарного просвещения кроме борьбы с заразными болезнями изучали приёмы оказания первой помощи раненым, ухода за больными и ранеными. В массовой информационной работе особое внимание уделяли чтению газеты "Красная Звезда" и журнала "Красноармеец", переписке с красноармейцами. В каждой избе-читальне, школе появились уголки и кружки военных знаний, проводили выставки плакатов, военной литературы; дети и молодёжь занимались усиленно физкультурой, военным делом и стрелковым спортом. Для коммунистов, комсомольцев, работников сельсоветов, изб-читален имелись особые поручения: вести учёт настроений крестьянства. С этой целью их разговоры и слухи записывались в специальные дневники, а на собраниях и в стенгазетах слухи "рассеивали". (91) В курсе происходящего был и Понеделин П.Г. будучи кадровым военным в эти годы, да к тому же ещё и преподавателем военной Академии, он живо интересовался военной темой, откликался на все армейские вопросы, выступая перед людьми, беседуя с односельчанами, разъяснял ситуацию, в том числе и как авторитетный специалист из Москвы. Знал он и о проблемах своей малой родины. В 1926 году, в мае, не только он, но и вся страна узнала о несчастье, постигшем иваново-Вознесенскую губернию, а в частности Юрьевецкий и Кинешемский уезды. Здесь произошло крупнейшее наводнение в результате сильного половодья. Снег таял быстро. осадков выпало много. Сильный шторм 5 мая размыл набережную в г.Юрьевце, затопил дома; в округе большие площади полей были "совершенно залиты". К 11 мая прибрежные территории р.Волги ( в основном в районе р.Елнать и ниже Юрьевца) оказались под водой. Стихия сносила огороды, сараи, бани. Сильный ветер бушевал неделю. Пострадало много жилых домов. Затоплены поля, погибли посевы ржи, луга с клевером. Вода стояла две недели. В зону бед и разрушений попало и Парниково, стоявшее в низине у самой реки Ёлнать. Практической помощи людям со стороны властей оказано было немного, в основном - зерном. Восстанавливать деревню и постройки пришлось своими силами. В 1929 году наводнение повторилось, но было не таким разрушительным. (92) Павел Григорьевич не остался в стороне, - регулярно оказывая помощь родителям, помогал им и в те тяжёлые годы. В Парниково он больше не приезжал, но из писем отца и матери знал о том, что происходило дома.

Отец сообщал о коллективизации, о раскулачивании, о борьбе с кулаками, в число которых попала и его семья; с пережитками капитализма. Писал о том, что в 30-е годы в деревне начали проводить химизацию и машинизацию. Жизнь была бурной, драматичной, наполненной новшествами. Много внимания уделялось культурному воспитанию крестьянства. В сёлах и деревнях организовывались ясли для детей, в колхозах появилось радио, повсеместно высаживали деревья и разводили сады; появились общественные столовые и бани. В 1935 году при Каменниковском сельсовете в медпункте появилось родильное отделение на пять коек, куда мало кто из женщин соглашались идти. был создан ветеринарный пункт, улучшались дороги, строились кузницы, ремонтировали школы. Жизнь в многолюдной деревне кипела. Население вовлекали в "оборонную, интернациональную и физкультурную работу." (93) Что-то людям нравилось, что-то нет. Особенно возмущало стариков и взрослое поколение антирелигиозная пропаганда, люди активно отстаивали своё право на веру и молитву в храме, но безуспешно, как правило. Неприемлемым для многих оставалось "настойчивое вовлечение в колхозы" В самих колхозах кто-то работал добросовестно, а кто-то нет: опаздывали, не выходили на работу, растаскивали общественное добро, например, льнопункт колхоза "Рассвет". Из яслей дети сбегали купаться, так как нянечки были заняты домашними делами, оставляя их без присмотра. (94) Те, кто искренне воспринимал новую жизнь, активно участвовали в соревнованиях, в стахановском движении, в общественно-политической жизни. О них можно сказать словами частушки тех лет:

"Жизнь в колхозе веселее,

И привольней и ясней,

Заработала на ферме

Триста сорок трудодней" (95)

В июне 1941 года мирная жизнь закончилась. Уже в августе писать письма из Парникова было некуда и некому, - Понеделин П.Г., командарм, попал сначала в окружение, а потом в плен; его отец оказался в тюрьме, где и погиб.

" Павел"

Деревенское детство

" Я более всего

Весну люблю.

Люблю разлив

Стремительным потоком,

Где каждой щепке,

Словно кораблю,

такой простор,

Что не окинешь оком.""

(Сергей Есенин, 1924)

"Детство, детство... Оно сопровождает взрослого человека до самой старости, .... и безмятежное,

озарённое солнцем, снится в светлых красках до самого последнего дня..."

(В.Поволяев, Н.Галкин,

российские писатели)

"Работать начал с детских лет, помогая отцу по хозяйству и по найму

в артелях кровельщиков, продавцом у мелкого лавочника"

(Понеделин П.Г. "Автобиография", 1937 год)

О детстве Павла известно мало, - всего несколько строк в Автобиографиях. Но вряд ли оно сильно отличалось от жизни других деревенских детей этого времени, чьи краткие воспоминания в той или иной степени воссоздают образ их детства. Многие традиции конца XIX и начала XX веков продолжались ещё до 50-х годов прошлого века.

Родился Павел 17 октября 1893 года. По старому стилю это было 4-е число, самое начало весны и день памяти мученика Павла, казнённого императором Аврелием за то, что перекрестился, открыто признав себя христианином. Этот день особенный в русской истории: в 1238 году 4 марта состоялась печально известная битва с татарами на реке Сить, в которой погиб Великий князь Георгий Всеволодович Владимирский, в плену убит был его племянник, князь Ростовский Василько. Родившегося в дер.Парниково мальчика назвали в честь мученика Павла. (96)

Местом рождения малышей конца XIX века, как правило, была баня (или "мыльня"), где их вместе с мамочками хорошенько парили и мыли. Кроме родных отца и матери у новорождённых всегда появлялись крёстные родители, воспринимавшие их из крещенской купели. Совершив, как положено, все народные и церковные обряды, ребёнок вовлекался по мере роста в мир русской крестьянской семьи, в которой и воспитывался в окружении братьев, сестёр, дедушек, бабушек и другой многочисленной родни. В самом раннем детстве Павел вместе с другими детьми ватагами носился по чисто выкошенной деревне, барахтался в воде на берегу речки. Неотступно бродил за старшими братишками, подражая им во всём. Во все дни детства незабываемы были игры в "клёк" с битой на пыльной дороге, печёная в горячей золе под "теплинкой" картошка. (97) "теплинкой" в Парникове называли костёр. Вкус печёной картошки - это вкус детства . Летом и осенью каждое утро пораньше ходили по лесам, набирая там много ягод и грибов. Любили рыбачить, - не только мальчишки, но и девчонки. Рыбы в реке Ёлнати было много, особенно пескарей. Водились и раки. Их ловили корзинами, саками. Вода была чистой и прозрачной. Самыми запоминаемыми были "рыбные" ночи в мае. На перекатах в эти дни устраивали множество сооружений, перекрывающих реку, - "ёзов", прикрепляли к ним саки и разжигали на берегу теплинку. На обеих берегах реки их было много, вокруг огня сидели мальчишки, пекли картошку, рассказывали разные истории. Время от времени освобождали свои саки от рыбы. Домой с уловом возвращались утром довольные и усталые. (98)

И всё же главным воспоминанием о детстве был труд. Трудиться дети начинали рано. Все от мала до велика работали в огороде, в поле. В автобиографиях Павел Григорьевич писал: "Учился с отрывами на полевые работы, помощь родителям в работе в стирной (очистка валенок от лишнего волоса) и просто посылался на заработки с артелью кровельщиков "дранкой". (99) В поле косил траву, помогал сеять и убирать хлеб. Но худые земли прокормить большую семью не могли. Все жители деревни без исключения искали работу на стороне. В семье Понеделиных подрабатывали по заказам заводчиков изготовления валенок. Подросшего Павла научили их "стирать". Работа эта была очень тяжёлая и вредная: "стирали" сапоги в жарко натопленных банях с утра до глубокого вечера, часто по ночам; использовали серную кислоту. (100) В младшем возрасте детям поручали "щипать" шерсть, потом брить пемзой вынутые из печи валенки, но чаще всего приходилось ходить в лес, собирать сухие сучья, чтобы топить печь. (101)

В планах родителей было "сделать из меня продавца", - вспоминал Павел Григорьевич, - для чего "отдали мальчиком мелкому лавочнику, торговцу раками в Нижегородской ярмарке, откуда сбежал, проработав в качестве разносчика около 9 месяцев" (102) Работа эта не нравилась, а более всего паренёк тосковал по родным местам, по дому, по деревне. Места там, на берегу р.Ёлнать, действительно красивы. Помнилось всё: и сочная трава в лугах на противоположной стороне реки, и беловатая брусника, которую замачивали в бочках на зиму, и лоси, не боящиеся людей и пьющие воду из реки, и тёплый песок у обрывистого берега, изрешечённого ласточкиными гнёздами и ледяная вода из бьющего недалеко от деревни родника. Всё-всё было дорого сердцу! да и как забыть пасущихся за околицей лошадей, ранний звук пастушьего рожка, собирающего стадо по утрам, деревянные лавы, уходящие досками в реку, с качающимися привязанными лодками. Незабываемыми до самых последних дней оказались вкус и прохлада воды из колодца, у которого, шумно брызгаясь, умывались; запах горячего маминого хлеба из русской печи и мягкую тёплую нежность парного молока.

Во времена детства, да и потом, спустя много лет, в семье Понеделиных принято было молиться утром, вечером и перед едой. Поздними зимними вечерами при свете лучины или керосиновой лампы тихо пели или слушали старинные сказания и сказки. Былинная традиция в тех места, где жил Павел, сохранялась вплоть до 70-х годов XX века.: пели и рассказывали старики про Добрыню и Алёшу, про Илью Муромца, Соловья-разбойника и Калин-царя. Слушали сказку про Ивана Поповича или про Липатушку. Рассказы сопровождались мастерским исполнением рассказчика. Жизнь деревни была пронизана обрядовым народным фольклором: хороводные, игровые и плясовые песни; сохранилось много шуточных, свадебных и своеобразных рекрутских песен, так называемых "вьюнцов". (103) Поэтому неслучайно, что Павел Понеделин знал, любил и умел исполнять множество народных песен. Хорошо плясал "русского". Запали в душу и церковные предания. Все в округе знали историю Казанской чудотворной иконы Богородицы, знали, что жили в этих местах в давние времена святые люди, что по молитвам одного из них - старца ушли из этих мест все ядовитые змеи. (104) Многое из того, что рассказывали старики, уж не вспомнить. А они умерли, и вместе с ними канули в прошлое их знания, опыт и мудрость. Но как согревала душу память о них! Разве можно забыть, как во время грозы старики и дети выходили из дома в сени или собирались кучкой на крыльце, (105) пережидая стихию и молясь Богу и Пресвятой Богородице.

Уже будучи взрослым солидным человеком, проходя по деревне или любуясь рекой, наблюдая за деревенской детворой, Павел Григорьевич невольно улыбался и вспоминал себя таким же, когда во время купанья на Троицу хором громко приговаривали: "Троица велела, Богородица велела, Трижды окунуться , нырком пройти. И из воды вон идти" (106) Ничего не боявшиеся мальчишки купаться начинали вскоре после окончания ледохода. А ещё среди детворы имел место старый обычай всё лето сразу же после схода снега ходить до осени босиком. (107)

По четвергам и другим торговым дням, обгоняя друг друга, бежали дети по дороге за деревню встречать родителей, возвращавшихся с базара. Ох, сколько же радости было у них, когда получали от родных гостинцы: конфеты, яблоки, подсолнечные семечки и даже недорогие игрушки. Бывало, что Павел, став постарше, и сам с отцом и братьями ездил в Юрьевец, где нравилось смотреть на многочисленные пароходы и баржи, плывущие по Волге, причаливающих и отчаливающих от пристаней. Интересно было читать названия пароходов, разглядывать их разноцветную обшивку и пёструю толпу пассажиров и работяг. Пароходные общества: розовые "Самолёт" и "Мария Кашина", кремовая "Русь", грязно-белая "Зевека" и другие определяли не только по цвету, но и по гудкам, которые пароходы издавали, приставая или отходя от берега. Это был целый мир речных правил и традиций, - запоминающихся, восхищающих и пробуждающих воображение.

Зимой по деревням развозили сладкие пареные груши по 5 копеек за фунт. Их возили в кадушках, и, что удивительно, они были тёплые. Заезжали они и в Парниково. Торговца называли "грушник". Груши можно было выменять на утиль: тряпьё, кости, железо. Их дети собирали заранее. Кроме груш в дровнях торговца были: маковая сбоина (жмых с сахаром), тыквенные семечки, подсолнухи, пряники разных сортов и названий (например, мелкие пряники называли "лапша"), конфеты в разноцветных бумажках, иногда со стишком на обороте фантика. (108) Грушников ждали, от их приезда в детских душах трепетала радость и надолго сохранялось ощущение счастья, такие редкие в трудных крестьянских судьбах. Детство проходит быстро и незаметно. Для Павла Понеделина оно закончилось отъездом в далёкие края. Теперь встречи с ним в родном Парникове будут редкими, а само оно навсегда поселится уже только в его памяти и в его широкой русской душе.

" Училище"

Учёба в сельской школе

" Не марай в чернилах руки,

Нет в том пользы для науки,

А коль вымарал, так мой

Чище мылом и водой.

А за чтеньем брось привычку

Перелистывать страничку,

Палец вымочив слюной..."

("Вестник Кинешемского земства", 1914)

"Учился благодаря воздействию на родителей и материальной помощи

сельского учителя и личного стремления к учёбе Павла..."

(Амбросов С., историк)

"Учиться начал с 8 лет в местной сельской школе, в последующем развёрнутой

в двуклассное училище. Учился с отрывами на полевые работы... Кончил сельскую

школу, а, особенно, двуклассное училище благодаря... сельского учителя..."

(Понеделин П.Г. Моя краткая автобиография.1932 год)

Павел пошёл учиться в 1902 году в Каменниковское церковно-приходское двуклассное училище. Курс обучения в такой школе был рассчитан на 4 года. Примерно в 1905-1906 годах школа была преобразована в земское двуклассное училище. Это произошло в связи с тем, что в начале XX века в стране началось практическое осуществление идеи всеобщего начального обучения. В Юрьевецком уезде "в конце XIX века и начале XX -го преобладали церковно-приходские школы. Вплоть до революции 1917 года они занимали в уезде очень видное положение. Для церковных школ крестьяне старались отводить хорошие места, обустраивали рядом, сараи, баню, давали песку и глины на строительство, вспахивали огород. (109)

В начале XX века за школы всерьёз взялись земства. Это значит, что они брали на себя ответственность финансирования и содержания училищ и учителей, обеспечения учебниками и наглядными пособиями. В рамках этой новой политики государства в сфере просвещения Каменниковское двуклассное училище занимало особое положение. Особенность эта заключалась в том, что для Российской империи в то время 4-хгодичный курс обучения был в сельской школе редкостью. Мало кто из крестьян соглашался держать своих детей в школе 4 года. Даже 3 года доучивались не все. "Инспектора народных училищ сетовали, что четвёртый год в начальных школах прививается с трудом". (110) В Каменниках же усилиями священства и учителей уже давно дети учились 4 года. Известно, что с 1909 года по 1914 год попечителем училища был Сергей Никифорович Гурычев. Кто был попечителем до него, во время учёбы Павла Понеделина - неизвестно. Возможно, что не было никого и школой занималась церковь и её приход. Известен также и законоучитель, - им был священник Николай Васильевич Апполов. Учителями были Пётр Михайлович Артамонов и Фёдор Петрович Кириллов. (111) Как правило, в церковно-приходских школах учителя трудились "безмездно" или за очень небольшую плату (по сообщениям Юрьевецкого земства). (112) Положение их изменилось только после того, как школа перешла в ведение земства, которое определило для учителя сельской школы твёрдый годовой оклад, примерно 200 рублей.

Сельская школа представляла собой большое помещение для учащихся 4-х классов одновременно. В нём были парты, шкаф с книгами, две классные доски, рядом под одной крышей были кухня и две комнаты для учителей. От учебного класса их разделял коридор. Такими были большинство сельских начальных школ. (113) Школы Юрьевецкого уезда отличало от других то, что почти все они стояли "под железом", а не под дранкой (ею крыли крыши). (114) Больше всего просторных классов тоже было в Юрьевецком уезде. (115)

После того как статус школы поменялся, на здании её появилась вывеска с надписью "Каменниковское двухклассное начальное училище", а над вывеской государственный герб. В самой школе тоже произошли изменения: лавки и старые парты, больше похожие на столы, заменили новенькими, привезли глобус и очень красивые наглядные пособия по церковной и отечественной истории. Ремонт школы был основательным. Кроме полов покрасили всё, что требовало обновления, побелили печи-голландки, от которых в помещении быстро становилось тепло. Не забыли и про русскую печь на кухне. Открытие училища было торжественным: с молебном, речами, были гости, родители учащихся - окрестные крестьяне. Дети пели и читали стихи. В старую церковную школу словно бы вдохнули новую жизнь.

В остальном же мало что изменилось. Деятельность всех в школе регламентировалась специальными инструкциями для начальных народных училищ, где прописывалось множество указаний в том, что можно, а чего нельзя. Определялись важные правила и порядок основных действий: приём учащихся, начало и продолжительность занятий, перемены, каникулы, экзамены. Всё это было отработано годами и привычно, так как повторялось изо дня в день. В августе, как обычно, на проповеди в церкви, батюшка объявлял о наборе учеников в первый класс, о необходимости подготовить школу к занятиям. Потом на сходе мужики решали, кому и когда ремонтировать, кому и сколько привезти в школу керосина и дров. В кругу семьи думали отдавать ли детей в школу. У Понеделиных все согласились, что учиться пойдёт Павел. Он среди братьев и сестёр, среди сверстников отличался не только любознательностью и сообразительностью, но и горячим желанием учиться. О школе он знал, общался с теми, кто туда уже ходил. И он тоже очень хотел быть с ними.

В первый класс Павлика привели 8-летним, хотя, обычно, отдавали детей 9-10 лет, попадали и ребята постарше - 11-12 лет. Первогодки были рослыми, сильными и многочисленными. Всего в классе набиралось человек 50 и более. Через год учеников убавлялось, к 3 и 4-му году обучения их становилось всё меньше. Научившихся элементарной грамоте детей крестьяне забирали из школы, потому что их руки и труд были нужны в хозяйстве. То же произошло и с Павлом. Но учитель (к сожалению, неизвестно, кто именно) не хотел терять много способного ученика и добился, чтобы мальчик доучился до конца. Павел помнил, как он переживал, когда отец и мать начинали вдруг говорить о том, что пора завершать учёбу, помнил, как в дом к ним приходил учитель и убеждал родителей не делать этого. За успешную учёбу Понеделин Павел получил Похвальный лист и Святое Евангелие в подарок. Председателем Юрьевецкого Уездного Училищного Совета в те годы был Предводителем Дворянства Грибунин, он и подписывал грамоты; Евангелие подписывал законоучитель школы.

Учебный процесс был простым, однообразным, но в то же время насыщенным информацией, упражнениями, а ещё - трудоёмким. Уроки длились 55 минут и более, перемены были короткими, только третья продолжалась от 20-ти до 50-ти минут, чтобы учителя и ученики спели поесть. Еду дети приносили с собой из дома: молоко, хлеб, сало, лук. И опять уроки, ещё 2-3 часа. Домой добирались уже к вечеру. Но сил у них было много, хотя и ставали, и вставали затемно, в 5 утра, чтобы успеть дойти до школы, занятия в которой начинались в 8 часов (зимой в 9.00). Шли в Каменники и обратно небольшими группами, так как ватагами и толпами ходить запрещалось, шли в любую погоду за многие километры. Большинству детей это нравилось и не надоедало. Но были и те, кто учиться не хотел и очень скоро бросал учёбу, не дожидаясь родительских решений. По субботам и накануне больших церковных праздников уроков было меньше и домой добирались засветло.

Обучаться и осваивать программы полностью в сельской школе не получалось. Занятия из-за сельскохозяйственных работ начинались почти на месяц позже, а весной раньше заканчивались. Учились, как тогда говорили, не год, а зиму. Летние каникулы продолжались 4 месяца (с мая до сентября). С 23 декабря начинались Рождественские каникулы, а весной детей распускали на Масленную неделю, на Страстную, а также Светлую Седьмицу. Потерю времени компенсировали за счёт продолжительности уроков и дополнительных занятий. Домашних заданий почти не было, - готовить их дома у детей не позволяли условия жизни и быта. Но они всё же были: на дом задавали учить стихи, читать. За год дети заучивали от 20-ти до 50-ти стихотворений прозаических отрывков.

Со временем очень многие события школьной жизни забываются, но что-то, несомненно, остаётся в памяти. Были такие события и у Павла Понеделина. Одно из них - 1 сентября, начало учебного года.. Сценарий первого учебного дня был, как говорили, официально санкционирован и стандартным для всех школ Империи. На Павлика в этот день, как, впрочем, и на всех детей, произвела впечатление выставка учебных предметов, подготовленная учителем. На классном столе лежали перья, карандаши, линейки, тетради. кубики-буквы, раскрытые книжки с картинками. (116) Школьники одни, без взрослых, рассматривали их, трогали руками. Старшие ученики объясняли, как надо правильно себя вести, как зовут учителя, для чего нужны те или иные школьные предметы. Восхищению и вопросам не было конца. Все школьные вещи с выставки потом раздавали первоклашкам. А до этого были тщательные сборы дома: новые чистая рубаха и штаны, подстрижен и причёсан, умыт! Знали, что грязными и оборванными в школу ходить нельзя.

Возле храма и школы (она была рядом), на лужайке, отслужили молебен, выслушали приветствия. В классе Павлику священник показал место, где он будет сидеть. Дети и учителя начали знакомиться. Первое время учителю управляться с первоклассниками помогали старшие ученики. Спустя два года помогать учителю будет и Павел. Незабываемым было и первое знакомство с учебниками, с книгами, украшенными яркими картинками. Запомнились большой портрет Царя, Государыни и Наследника-Цесаревича. На стене - большие части, по которым определяли начало и конец занятий, - звонков тогда в школе не было. Павлу, как и всем детям, очень нравилось быть дежурным помощником. Перед занятиями он подливал масло в лампадку возле иконы в красном углу; поливал цветы, следил за порядком и чистотой в классе, помогал младшим; готовил чернила, мел, раздавал и собирал тетради.

Нелюбимых предметов у Павла не было, так как все давались легко и были ему интересны. Труднее было с чистописанием. Учитель упорно добивался от детей навыков красивого почерка, аккуратности и старательности. В крестьянской среде укрепилась мысль о том, что "только такая школа хороша, где выучивают... приятно читать и красиво писать". (117) особенно трудным чистописание было для неусидчивых мальчишек. На всю жизнь школьники запоминали интересные рассказы законоучителя про Иосифа, про Илью, ион на уроках священной истории, которые сопровождались показом красочных картин.

С детства, со школы Павел Понеделин научился и полюбил петь. На уроках пения разучивали мелодии молитв, гимн "Боже, Царя храни!", народные песни. Гимн всегда исполняли после уроков по субботам и накануне больших праздников. (118) В обязательном порядке заучивали всю Литургию, благодарственный молебен, Всенощную, с тем, чтобы потом петь на клиросе, в храме, во время службы. Из числа способных детей учитель создавал хор, который мог петь по нотам в церкви и во время торжественных мероприятий. (119) Их устраивали в школе не только по поводу церковных или государственных праздников, но и в честь известных писателей и поэтов: Н.В.Гоголя, А.С.Пушкина и других. Обязательным торжественным днём в мае был день памяти славянских просветителей Кирилла и Мефодия. Очень нравились детям праздники "древонасаждения". Их проводить в Российской империи начали по примеру США и Европы. В этот день, в конце апреля, вели беседы о ценности леса, а потом начиналось шествие учеников по деревне и посадка деревьев на специально отведённом участке или вдоль дорог. Для мальчишек существовал особый "Майский союз" - детское движение в защиту птиц. Ребята давали обещание не ловить птиц, не разорять их гнёзда; изготовляли кормушки и скворечники. Попечителями этих союзов были, как правило, зажиточные крестьяне или купцы. Был у этой детской организации и свой праздник. (120)

Однако самым ярким торжеством оставалась Рождественская ёлка. Отмечать в школах Рождество с ёлкой начали с середины 1860-х годов. Выбрать красивую ель и украсить её старались как можно лучше. На праздник собирались крестьяне не только ближайших, но и дальних деревень. Начинали его с чтения Евангелия, потом начинался литературный вечер, во время которого звучали пластинки на граммофоне, стихи, блистал фейерверк. Пел детский хор, все плясали вокруг ёлки, пили чай со сладостями. Многое на торжестве было диковинным и для детей, и для крестьян. Раздавали подарки. Обычно это были "бонбоньерки с конфетами", книжки, забавные игрушки. Восхищение вызывала сама ёлка. В комнате, освещённой только лампадой, она таинственно темнела и мерцала. Украшения были самодельными: флажки, фонарики, фигурки животных, сказочные персонажи. Павел помнил, как дети с учителем заранее мастерили их по специальным выкройкам, которых было множество в детских и педагогических журналах. (121) Ёлочная символика в то время, воссоздающая Евангельский сюжет, была понятна всем без исключения, даже самым маленьким. На верхушке сияла Вифлеемская звезда, гирлянды означали бессмертие, флажки - борьбу за веру. Среди игрушек были райские яблоки и виноград. В конце XIX - нач. XX века появился Дед Мороз, его укрепляли на ветвях или ставили под дерево. (122)

Сельская школа приносила деревенским детям не только много знаний и радости.. Она выводила их во внешний мир, за рамки обычной жизни, давая представление о его сложности и многообразии. Неотъемлемой частью народного образования в те годы была православная вера. Она пронизывала собой не только быт и организацию школьной жизни, но и познавательную деятельность детей и весь воспитательный процесс. Каждый день в школе начинался и заканчивался общей молитвой учителей и учеников. В дни церковных праздников и больших торжеств все стройным порядком шли в церковь, выслушав перед этим объяснение учителя о значении праздника. В одну из Седьмиц Великого Поста все исповедовались и причащались после говения (поста). (123) Всё это было знакомо и привычно Павлу и другим ученикам, потому что воспитывали их с самого рождения в условиях глубокой веры и молитвенного труда. Порой он даже слышал, как мужики возмущались, что в училище стали читать больше сказок. чем священных книг. (124)

Были и свои школьные трудности, страхи, переживания и, конечно же, шалости. Среди трудностей больше всего запомнилось то, как тяжело было зимой затемно вставать и идти в школу из Парниково в Каменники, - путь не близкий; как на уроках сильно хотелось есть и еле-еле дожидались большой перемены, чтобы, торопясь съесть принесённую с собой еду. Малыши выдерживали редко и жевали хлеб на уроке. От напряжённого учебного труда школьники худели, чем вызывали обеспокоенность родителей и представление у них о том, что грамота делает детей слабосильными. (125) Очень боялись проверочных работ и экзаменов. Помимо опроса, который проводился каждый день, трижды в учебном году выполнялись контрольные проверки (в начале года, перед Святками в конце года). У каждого ученика была своя тетрадь для таких работ; рассчитана она была на 4 года. Павел проверок не боялся, - неизменно, открывая эту тетрадь, он видел хорошие отметки, но волнение всё же было. Оценки ставили редко, примерно раз в месяц, для родителей и ревизоров. (126) Детей же поощряли больше словом. Тетрадь хранилась в школе до конца обучения и предъявлялась потом на экзамене. Экзамены сдавали ежегодно. Принимала их специальная комиссия, куда входили инспектора, члены уездного училищного совета, попечители. Павел глядел на этих незнакомых ему людей в представительной чёрной форменной одежде и едва сдерживал дрожь в ногах. Сначала все выпускники слушали чтение рассказа, потом Павел, как лучший ученик, пересказал услышанное своими словами и, наконец, все начинали излагать этот рассказ на бумаге.

Чтобы облегчить себе школьный труд, дети прибегали к разного рода суеверным приёмам, которые, якобы, издавна помогали учёбе. Например, не оставляли никогда книгу раскрытой: "Всё забудешь!" И, наоборот, чтобы твёрже запомнить текст, клали на ночь раскрытую книгу под голову. Чтобы учитель не был сердитым и щедро ставил хорошие оценки, ему подавали новое перо, подсыпали соль под учительские стол и стул; а "чтобы не быть спрошенным, в парту втыкали булавку или находили сучок на парте и держались за него". Все действия осуществлялись при одновременном и многократном повторении молитв "Отче наш" или "Помяни, Господи, Царя Давида и всю кротость его" (127) Дети искренне верили в эти приметы, хотя и знали со слов учителя и священника, что суеверие это грех. Были и шалости, за которые получали от них щелчок гребёнкой. Часто во время самообучения, когда учитель был занят на другом отделении, школьники вместо выполнения задания "производили торг и мену картинками от чая и конфет". На этих картинках были нарисованы "длиннокосые китайцы, сидящие на корабле, на парусах которого было написано: "Высоцкий и К" или другие сюжеты. Кто-то "пунктиром изображал на бумаге львов, тигров и медведей, делал из бумаги корабли, ворон", то есть занимались всем, чем могли, но не самостоятельными упражнениями. (128)

Итак, школьные годы позади. Получены Похвальный лист и Святое Евангелие в подарок.

Н. Богданов-Бельский

Сочинение

Павел многому научился, многое узнал, выучил множество стихов и песен.. Он умел правильно писать письма, грамотно составлять прошение, мирской приговор, деловой контракт. Благодаря этому выпускник сельского училища мог помогать крестьянам, обращавшимся к нему с подобными просьбам. Но из всего того, что паренёк получил за время обучения, более всего он полюбил чтение книг. И эта любовь к книгам прошла с ним через всю жизнь. В детстве у него не было возможности самому покупать себе книги, как это было у детей священников или зажиточных крестьян. Семья Павла была бедна. Но у него всегда была возможность читать книги. Их ему давал учитель, , их можно было взять в школьной библиотечке. А когда все книги в ней были перечитаны, он стал читателем Централизованной сельской библиотеки в селе Мордвиново, которое находилось недалеко от деревни Парниково, там, где река Ёлнать впадает Волгу, на тракте из Юрьевца в Кинешму. Через Мордвиново часто приходилось проезжать по пути в Юрьевец и обратно. Книги Павел часто читал вслух по веерам, когда зимой семья собиралась дома. Самыми внимательными слушателями были младшие дети. А когда книга кончалась, он рассказывал то, о чём узнал на уроках, вызывая восхищение у близких и радость родителей о смышлёном сыне, которого, видимо, учат не зря.

Завершив учёбу, Павел школу не забывал, бывал там, встречался и общался с учителем, помогал ему. Так продолжалось до тех пор, пока П.Понеделин не уехал из деревни навсегда. А школа продолжала жить и учить. Установление советской власти изменило её. Некоторые эпизоды из этого времени сохранили архивные документы и воспоминания последующих учеников. Из них мы узнаём, что к началу 1919 года Каменниковская школа по численности (132 человека) в Юрьевецком уезде была второй после Ореховской (175 человек). (129) Для детей продолжали устраивать Рождественские ёлки. Так, в декабре 1919 года на их украшение и на угощение школьникам в голодные годы гражданской войны Уездный Совет выделил 1000 рублей. Несмотря на отказ Продорганов "отпустить сласти", ёлки состоялись, а сласти нашли. (130)

В начале июня 1920 года школу подожгли. Отношение крестьян к советской школе резко изменилось в худшую сторону. Не все были согласны с тем, что из программы убрали Закон Божий и Истрию Священного Писания, а школу отделили от Церкви. В отдел народного образования (Отнароб) поступило заявление учителя Каменниковской школы А.В.Баева и телефонограмма учителя той же школы П.А.Одинцовой о пожаре. По решению Юрьевецкого Уездного Совета, в виду повторяющихся поджогов школьных зданий началось строжайшее расследование для примерного наказания поджигателей. Окрестное население оповестили об ответственности за поджоги. (131)

Из-за пожара в школе жить и обучать детей стало невозможно. Было решено приспособить под неё дом священника Апполова. Но для крестьян в то время священник был важнее школы и в его защиту было направлено заявление с просьбой дом батюшки не занимать. Взамен был предложен дом Пивкова в деревне Ваньково, где уже находился барак для заразных. Представитель от Нароба нашёл этот дом "подходящим" под школу, а под барак пригодным оказался дом Лакеева в деревне Хохонино. Однако усилия деревенской общественности ни к чему не привели. Своё Постановление отдел народного образования утверждал дважды. Звучали они кратко. Первое, в августе: "Занять под школу дом священника Апполова" и второе, в сентябре 1920 года: "...заявление церковного причта Каменниковской школы отменить" (132) Формулировка второго постановления интересна тем, что связывает церковный причт и сельскую школу в одно целое. Школа это их детище и вот они теряли над ней контроль.

В доме Апполова школа действовала 12 лет. летом 1932 года ввиду того, "что старое здание не пригодно", под школу в этот период приспосабливали так называемые, кулацкие дома. По необходимости их перевозили из других мест. Из Каменников под школы отобрали три избы: одна - для своего села, две другие перевезли в село Мордвиново. Дело это с перевозкой затягивали, ведь кулаками в те годы был свой же зажиточный односельчанин, с кем жили бок о бок издавна. К тому же на его месте мог оказаться любой. А учитель телеграфировал в райисполком: "Третий раз напоминаю вам, что сельсоветы бездействуют по перевозке кулацких домов... Строительство школы срывается" (133) По смете на перестройку школы ушло примерно 5500 рублей. И стала она называться Каменниковская трёхкомплектная школа I ступени. К этому времени Павел Понеделин в Парниково уже не ездил, деревенские новости узнавал из писем. Какое-то время спустя школу перевели в переоборудованное здание Каменниковского храма. судьба школы и церкви так или иначе переплелись надолго.

" В Тотьме"

Учёба в семинарии. 1908-1912

" Я даже не успел влюбиться,

Покинув дом в 15 лет,

И мне уже не вспомнить лица,

Которых уж на свете нет."

(А Кузнецов, поэт из Завражья, 2008))

"Здесь годы юности прошли,

Умчались вдаль, как журавли..."

(В.Задков, поэт из Завражья, 2006))

Из Автобиографии (1932г.): "...благодаря воздействию на родителей и материальной помощи сельского учителя, в последующем свезшего меня на свои средства в Тотьму в учительскую семинарию, где и устроил на казённую стипендию в 9 рублей в месяц..."

Из Автобиографии (1932г.): "Помимо двухклассного училища по месту родины, окончил Тотемскую учительскую семинарию в 1912 году. Учился, получая девятирублёвую стипендию по бедности."

Из Биографии (С.Амбросов): "Старожилы помнят его в юности студентом учительской семинарии..."

После школы Павла ждала обычная деревенская жизнь: работа в поле, домашние дела, помощь отцу и брату в сапоговаляльной мастерской долга, заработки на чужой стороне. Кроме того грамотного сына отец хотел вывести в люди, определив его к торговому делу, купеческому. С этой целью он и пристроил мальчика торговать раками, отдав Павла торговцу в Нижегородской ярмарке. Разносчиком раков и других товаров он проработал 9 месяцев, а потом сбежал домой, едва дождавшись весны, чтобы на одном из многочисленных пароходов доплыть до Юрьевца. Деньги на билет у него были и Пасху он встречал уже дома. Сердце его громко стучало от радости и волнения, когда Павел добрался до переправы у с.Ёлнать. Река была по-весеннему широка и на другой берег добираться пришлось на пароме. Дома его никто не ждал, но возвращению сына всё же обрадовались. Оторванный от семьи, в чужих людях и непривычной среде, юноша скучал. Более того, грамотному и начитанному пятнадцатилетнему пареньку было неинтересно и скучно делать то, чем приходилось заниматься. Он постоянно вспоминал слова своего учителя, что Павлу нужно учиться дальше. Хотел этого и сам Павел.

В то время ученики, окончившие школу с Похвальными листами могли поступать в фельдшерские школ или учительские семинарии. (134) Учитель, которого он бесконечно уважал, к которому был искренне привязан, говорил о способностях мальчика и ему, и его отцу. Говорил об этом в школе, в храме, где часто виделись, приходил домой в Парниково. Воздействие сельского учителя на родителей усилилось после того, как Павел из Нижнего Новгорода сбежал, категорически отказываясь быть торговцем. И возвращаться туда не захотел. Родители тоже тосковали по сыну и настаивать не стали. К словам учителя они относились сдержанно, хотя видеть в сыне уважаемого человека в звании учителя им было приятно. Сдерживало их, во-первых, то, что в хозяйстве нужны были рабочие руки, а, во-вторых, отсутствие у семьи средств на учёбу, - едва-еда сводили концы с концами. и всё же они согласились. Главным в принятии решения было обещание учителя оказывать материальную поддержку способному ученику. Заручившись благословением священника, знавшим Понеделиных, благословил на дальнейшую учёбу сына и отец.

Однако, в то время желания учиться и согласия родителей было недостаточно. Чтобы попасть в учительскую семинарию на бесплатное место со стипендией, нужно было иметь направление от уездного земства с просьбой о предоставлении стипендии образцовым выпускникам сельских школ. К началу XX века число стипендиатов от уезда ограничивалось одним человеком и, чтобы получить такое направление на учёбу, нужны были исключительные обстоятельства. К тому же в Костромской губернии своей учительской семинарии не было, - кандидатов направляли в одну из трёх других губерний: Московскую(с.Поливаново), Ярославскую (с.Новое), в г.Тамбов, в Екатерининский учительский институт. (135) Но учитель повёз Павла поступать в город Тотьму Вологодской губернии. Причин такого выбора могло быть несколько. Во-первых, Юрьевецкое земство в силу ограничений (1 место на семинарию) могло такого направления не выдать, так как их получили другие. Во-вторых, Тотьма была ближе к Юрьевцу, что для Павла было существенно, потому что рассчитывать на помощь земства уже не мог, а оно выделяло деньги не только на стипендию, но и на проезд. В-третьих, с тотемской семинарией мог быть связан учитель, знавший своих педагогов и от которых мог получить поддержку. Скорее всего его приезд в Тотьму уже с учеником был заранее через переписку согласован, - ехать наобум было не только рискованно, но и дорого. Убедившись, что шансы на поступление семинарию с предоставлением стипендии и жилья есть, начали собираться в дорогу.

С собой в дорожную корзину положили три пары нового белья из бумажного сукна, специально сшитую поддёвку, шаровары, цветную рубашку, синюю фуражку и ботинки ( в семинариях была введена специальная форма). Собрали подорожники, то есть еду: сахар, печёные яйца, сдобные колобки; мать положила баночку мёда. (136) Путь был не близкий. Приёмные экзамены начинались в первой половине августа. "Энтузиастов, желавших ехать за знаниями за тридевять земель было не так много." (137) Но вот Павел Понеделин оказался среди них. В конце июля 1908 года тронулись в путь. Накануне отслужили молебен св.Николаю Угоднику, перед поездкой посидели на стульях "на дорожку". Оплату проезда взял на себя учитель.

Самая короткая дорога из Юрьевца на Тотьму шла через города Макарьев, Унжа, Чухлома и Солигалич. До Унжи плыли на небольшом пассажирском пароходике "Мантурово", а там, посуху торговыми и просёлочными дорогами ехали на лошадях. На некоторых участках до г.Чухломы и от Чухломы до Солигалича двигались по широкому, обсаженному берёзами, почтовому тракту. Во время поездки то и дело останавливались на отдых в специальных дорожных избах, пили чай, пока возничий кормил и поил лошадей. Павлу всё было интересно: и новые места, и новые люди, и рассказы учителя, и песни ямщика, и перезвон колокольчиков под дугой конской упряжи. Год назад он уже любовался волжскими просторами, широкими и светлыми горизонтами. На этот раз и на Унже, и на дороге их окружали высокие "стены" лесов, изредка прерываемые полянами и полями. И всё это было тоже очень красиво: утром - ранний восход, вечером - тёплый закат. Места были довольно глухие и деревни встречались редко.

Но вот, наконец, и Тотьма, далёкий незнакомый городок

Тотьма в нач.XX века

Фото из Интернета

на высоком берегу Сухоны. Позже Павел узнает, что этот старинный патриархальный город появился как экономический и административный центр Соль - Тотемская в середине XVI века возле соляных варниц Спасо-Суморина монастыря. В XVII-XVIII веках городские купцы вели большую торговлю с Сибирью, снаряжали экспедиции на Аляску; один из них в 1812 году даже основал там крепость Форт-Росс, близ г.Сан-Франциско, и десять лет был в ней правителем. К концу XIX века былая слава города угасла, он приходит в упадок и становится местом политической ссылки. (138) Судьба его, как и облик, были чем-то схожими с Юрьевцем Поволжским, откуда прибыл Павел

Понеделин. О Тотьме он слышал только на ярмарке, где продавали предметы домашнего обихода, деревянную посуду, детские игрушки, произведённые там. В Юрьевце они были известны давно. За ними юрьевецкие купцы ездили в Великий Устюг ещё в XVII веке: "тотьмянин Афанасей Алексеев Дунин приехал сверху, товару явил по выписе Юрьевца Повольскаго 2500 щепья - блюд и ставцов" (139) Народ в Тотьме с давних времён кроме торговли и деревообработки добывал соль, обрабатывал лён, ловил рыбу, ремонтировал пароходы, производил нитяные носки и чулки, которые сбывал в Москву и Нижегородскую ярмарку. (140)

Вид городка Павлу понравился, как, впрочем, и всем, кто видел его впервые: "И вот перед вами открывается панорама всего города с его церквами и деревянными домиками, утопающими в зелени. На первом плане вы видите церковь на горе, отделённой от города рвом, затем бульвар, опять церковь, возле неё ручей". Город был чистым; славился 12-тью церквами, богатым монастырём и солеваренным заводом Кокорева. Народ в нём жил дружный, весёлый и разнообразный. (141) Четыре года прожил в нём Понеделин, бродил по его улочкам, купался в Сухоне, дружил с его обитателями. Далёкий от центра России городок интересен был наличием большого количества учебных заведений: уездное училище, приходское училище, духовное училище, Мариинская женская гимназия, знаменитая на весь мир Петровская ремесленная школа, реальное училище, учительская семинария. Кроме них в городе имелись (уже с 70-х годов XIX века) страховое общество, земская почта и книжный склад, телеграфная линия Тотьма - Вологда, богатейшая публичная библиотека и многое другое. (142) При этом следует отметить, что в северных губерниях Российской империи земские учреждения к 1917 году существовали только в Вологодской и Олонецкой губерниях. (143) Вот в таком замечательном городе и получал учительское образование Павел Григорьевич Понеделин.

Чтобы поступать в Тотемскую учительскую семинарию с правом стипендии, необходимо было прежде всего получить направление от уездного земства, чем занималась Земская управа. Но без ведома губернского земства сделать она этого не могла. И надо думать, что добиться такого права на бесплатное образование своему ученику, стоило учителю немалых усилий и средств. Имея на руках необходимые документы, они направились в семинарию. Предстояло сдать экзамены. Но они были не трудными для Павла, к тому же речь шла ещё пока не о самой семинарии, а о подготовительном классе, куда мальчиков принимали с 15 лет. Для поступления на основной курс требовалось иметь за плечами 16 лет и хорошее здоровье. До экзаменов юношей осматривал врач. Павел получил справку, что он "здоров и не имеет физических недостатков, препятствующих исполнению учительских обязанностей". (144)

В первой половине августа начались приёмные экзамены. Всё, что от Павла требовали, он умел: толково прочитал рассказ, грамотно написал текст, решил в уме несложные задачи с применением 4-х действий арифметики, правильно произнёс молитвы, бойко отвечал на вопросы по священной истории и краткому катехизису. (145) В приёмной людей было много; кто-то с родителями, кто-то один, но больше тех, кто был с учителями, как и Павел. Были дети из зырянских сёл, говорившие на своём языке. Приняли не всех, - на курс зачислили примерно 30 человек, но и им ещё предстояло доказать в процессе учёбы свои желание и настойчивость учиться. Часть ребят впоследствии покинули семинарию по разным обстоятельствам. Итак, Павел зачислен! Ему была назначена стипендия 9 рублей в месяц и определено место в общежитии (так называемый пансион). Время прошло незаметно, настала пора прощаться с учителем, ставшим ему дорогим и близким человеком, благодаря которому определилась и вся дальнейшая жизнь Павла.

Учительская семинария

Фото из Интернета

Учительская семинария в Тотьме, в которой учился П.Г.Понеделин, была открыта в октябре 1872 года. По поводу её учреждения сохранилась Государева Грамота следующего содержания: "В

7-й день декабря 1971 года Государь Император Александр II высочайше утвердить соизволил мнение Государственного Совета Российской империи об учреждении в городе Тотьма Вологодской губернии семинарии для приготовления учителей в начальные народные училища." В связи с этим в каждом кабинете семинарии кроме портрета Царя Николая II висел и портрет Александра II. С Грамотой всех знакомили в обязательном порядке.

Действовали все учительские семинарии империи на основании проекта, разработанного К.Д.Ушинским в 1861 году. (146) Право поступать в них получали только выпускники двухклассных училищ ( с четырёхлетним курсом обучения). Для размещения Семинарии Уездное Земство заранее приобретает у купца Кокорева двухэтажный дом. С 1900 года до 1915 -го директором её был Вячеслав Евгеньевич Введенский, человек опытный и незаурядный, кандидат естественных наук, выпускник Петербургского государственного университета. До этого он после духовной семинарии (г.Вологда) работал сельским учителем, в конце XIX века 18 лет служил инспектором народных училищ в Витебской и Санкт-Петербургской губерниях. Ради Тотемской учительской семинарии отказался принять важную почётную должность в Санкт-Петербурге (в столице!). (147)

Через год, успешно сдав приёмные экзамены, Павел Понеделин стал семинаристом. Обучение продолжалось два года. Изучали углублённо Закон Божий, арифметику, основы геометрии, землемерие, линейное черчение, русскую и всеобщую историю, русскую и всеобщую географию, естествознание, чистописание, музыку, пение, физиологию и гигиену; обучались садоводству и огородничеству, возделывая сад и огород своими руками на территории около учебного здания; приобретали какое-то ремесло. (148) Учиться было очень интересно. В специально оборудованных кабинетах физики, математики, естественно-исторических предметов ставились опыты, проводились разнообразные исследования. Имелась богатая библиотека. Земство на образование учителей денег не жалело. Изучали также педагогику, дидактику, русский и церковнославянский языки. (149) Здесь, в семинарии, Павел научился говорить по-французски. В отличие от многих сокурсников он хорошо знал церковную службу, умел и любил петь.

В последнем, третьем классе обучения, начинались практические упражнения семинаристов в преподавании, Павел начал работать с детьми и ему это очень нравилось. Он, по-прежнему, много читал, отдавая предпочтение творчеству Л.Н.Толстого. Впоследствии, на протяжении всей своей жизни на его рабочем столе всегда лежал какой-нибудь том сочинений писателя. В начале XX века идеи Толстого были очень популярны среди интеллигенции. Последователи толстовства были повсюду, не смотря на то, что писатель в 1901 году был отлучен от церкви, а его философско-религиозное учение было признано опасным. Но вряд ли Понеделин был среди этих последователей, - он просто любил его творчество.

Учился Павел "довольно успешно. К роли учителя готовился серьёзно" (150) Кроме учебных и практических занятий в семинарии было много и других запомнившихся навсегда событий; жизнь была насыщенной, интересной, хотя и были в учреждении (в связи с революционными событиями в стране) установлены жёсткие правила, например, запрет выходить на улицу в 7 часов. (151) Здесь, в семинарии, появились первый духовой оркестр, первый кинематограф, самый большой и популярный в городе хор, первая выставка учебных пособий, первый публичный концерт. В 1911 году на средства, выделенные губернским земством (1200 рублей) были закуплены 8 скрипок и рояль за 925 рублей. (152) В семинарии регулярно проводились литературно-музыкальные вечера с танцами, во время которых звучал оркестр, выступал хор, солисты, читали стихи и прозу. Ежегодно с 1885 года 6 апреля праздновали День святых славных первоучителей Кирилла и Мефодия. Праздник этот был общероссийским и отмечался торжественно во всех учебных учреждениях страны. Во время литургии в городском Соборе и молебна в женской гимназии пел хор певчих из учеников учительской семинарии. они же после торжественной речи пели гимн в честь первоучителей. Слова этого гимна в Российской империи знали все:

"Слава Вам, братья, славян просветители,

Церкви славянской святые отцы!

Слава Вам, правды Христовой учители,

Слава Вам, грамоты нашей творцы!"

В конце торжества все кричали "Ура!" монарху и пели гимн "Боже, Царя храни!" (153)

Зимой 1909 года был устроен Гоголевский литературный вечер, в 1910 - Пушкинский. Как и в школе, они проходили традиционно по одному сценарию: чтение творческой биографии, показ диапозитивов ("туманных картин"), исполнение хоровых и сольных номеров из произведений русских поэтов и композиторов. (154)

В жизни города тоже было немало интересного. особой популярностью в то время пользовались театральные представления. спектакли в Тотьме проходили осенью на сцене, в каменном доме, который тоже когда-то принадлежал богатому купцу А.М.Кокареву. На представления семинаристы ходили вместе с наставником. Театральные традиции имели место и в других провинциальных городах, в том числе и в Юрьевце. Павел знал о них; знал, что в Юрьевце был специально выстроен в городском саду Летний театр, где выступали труппы артистов из Нижнего Новгорода, Санкт-Петербурга, Москвы.

Афиша

Начало XX века. Юрьевец

Летний театр в городском саду.

Юрьевец

И всё ж, как и все ученики, Павел с особым нетерпением ждал каникул. Радостно становилось на сердце, когда в церкви запоют "Христос рождается...", - это значит, что через месяц наступит конец первой половины учебного года и всех отпустят домой на Рождество и Крещение. С этого времени ученики начинали зачёркивать в самодельных календарях каждый прошедший день и считать, сколько их остаётся до каникул. (155) У всех начиналось безудержное веселье. Отпускали учащихся на Масленицу, первую неделю Великого Поста (10 дней) и на Пасху - самый радостный праздник в те дни. Зимой и весной Павел на каникулы домой не ездил - далеко и дорого. Праздновал в Тотьме с теми немногими ребятами из дальних мест, кто оставался вместе с ним. На Рождество, как и везде устраивали ёлку, получали от духовенства небольшие подарки и бесплатное угощение. На Масленицу катались на санках, ели блины и "орехи" из сдобного пресного теста, жареную рыбу, ходили на пустоши смотреть, как дети жгли Масленицу - огромное чучело из старой соломы и тряпья. Дров не жалели и поддерживали костёр всю масленичную неделю. (156)

Домой удавалось приехать только на летние каникулы. Уже на подходе к Юрьевцу сердце начинало от волнения сжиматься, душа наполнялась радостью. А потом, на пристани: встреча с отцом, родными, уже ждавших его. дорога в Парниково по торговому тракту, знакомые перевоз через реку Ёлнать, перелески и спуск к деревне. Всё вокруг было наполнено ароматами весны и начинающегося лета: цвели яблони, вишни, черёмуха, сирень; жужжали шмели. Павла встречали все, кто был в деревне, выходили посмотреть на него, раскланивались. За год он подрос, возмужал. В те дни его запомнили высоким и красивым. (157) Он уже совсем не походил на своих деревенских сверстников, - он стал городским! Но это было только внешне. Переодевшись, сразу же бросился к реке и плыл, наслаждаясь ощущениями детства. А потом были баня и застолье. Собрались всей деревней. Пришли сельский батюшка и учитель. Это было счастье. А ещё был сенокос - солнечный, душный, с сильными грозами; сено с полей возили на гумно, где его сухое и лёгкое вилами подавали на сеновал, а оно обдавало незабываемыми запахами разнотравья. В свободное время рассказывал о своей новой жизни соседям, деревенским друзьям. По четвергам, как и прежде, ездил с отцом и братьями в Юрьевец на базар, где после шумного дня обязательно навещали дядю Ивана Григорьевича. у него пили чай, отдыхали и, неспешно поговорив, возвращались домой, где их уже у поворота в деревню встречала ожидавшая гостинцев детвора. Ночью жгли костры, рыбачили и не замечали, как проходило время и наступала пора возвращаться в семинарию. Перед дальней дорогой сердце грустило от расставания с терпеливым отцом, милой мамой, надёжными братьями и смешными сестрёнками. Отъехав от пристани, с крохотной палубы пароходика Павел долго мог видеть фигурки родных, махавших ему шапками и руками. На этот раз слёзы и комок к горлу подступали от грусти о долгой разлуке.

В семинарии, однако, тосковать долго не приходилось. Здесь - новые встречи: с одноклассниками, с учителями. Преподаватели в Тотьме, которые учили П.Понеделина, были людьми удивительными - увлечёнными, целеустремлёнными, с активной жизненной позицией. В любимом деле они не только сами "горели", но зажигали это "пламя интереса" в сердцах своих подопечных. Имена некоторых из них были известны и в г.Тотьма и в научной среде Санкт-Петербурга. Так, в начале XX века в семинарии преподают: Николай Иванович Альбов - член-корреспондент Николаевской главной физической обсерватории, исследователь истории и культуры Северного края,

Михаил Борисович Едемский

член Императорского Географического общества, один из авторов Словаря русского языка, издававшегося Академией наук, историк быта, обрядов, традиций, творчества народов русского Севера

(фото из Интернета)

Николай Васильевич Ильинский

член Петербургского Русского Географического общества, физик, математик, биолог и краевед

(фото из Интернета)

В.Д.Шеин - преподаватель художественных искусств, участник Всероссийского съезда художников в 1911 году, Вячеслав Михайлович Введенский - кандидат естественных наук, выпускник Петербургского Императорского университета. (158) Директор семинарии Вячеслав Евгеньевич Введенский, сын священника, глубоко верующий человек, много лет был Председателем Тотемского Общества Вспомоществования беднейшим учащимся. Он принял самое прямое участие в жизни Павла Понеделина, дав способному юноше возможность учиться.

То время, когда учился Павел, было неспокойным - и в стране, и в Тотьме. Болью в сердцах патриотов отозвалось поражение в русско-японской войне; в 1905-1907 годах по Российской империи прокатилась волна революционных протестов и бунтов. Городок на севере стал местом политической ссылки. после революции 1905-1907 годов поток их в Тотьме возрос. среди ссыльных была большая группа РСДРП, которая фактически руководила ссыльными, вела пропаганду и агитацию среди населения, в том числе, молодёжи. Много общались с местной интеллигенцией, участвуя в их жизни. С 1910-1914 годов в Тотьме появились ссыльные большевики, марксисты-ленинцы. (159) Среди учащихся-семинаристов тоже распространялись революционные идеи; увлечённые ими юноши участвовали в сходках, распространяли нелегальную литературу. Оппозиционно настроенные воспитанники отказывались молиться, посещать уроки Закона Божия, ходили по улицам с пением революционных песен, кто-то порвал портрет царя Николая II и выпачкал мелом икону Христа-Спасителя. За учинённые беспорядки учащихся-активистов исключили из семинарии. (160) Павел об этих событиях знал. В 1932 году в своей автобиографии он писал: "Вопросами политики, хотя и интересовался, но в них разбирался плохо, как и вся среда, в которой я вращался. К тому же немалое значение имела и боязнь потерять стипендию, чем не раз пользовалась администрация семинарии". (161)

О жизни в семинарии в 1910-1915 годах вспоминает другой её воспитанник, Елисеев Иван Степанович, учившийся одновременно с Понеделиным, но в другом классе: "Установившимся традициям и существовавшему укладу жизни подчинялись беспрекословно. В мелочах, как ношение формы, хождение в церковь бывали частные конфликты, по укладу никаких отрицательных взаимоотношений не замечалось. Было внушено семинаристам: свято хранить честь и достоинство семинарии... В старших классах в моё время был организован нелегальный кружок без названия, цель которого была: издание ученического журнала "Наша жизнь". В кружок входила группа человек 6-7. Статьи журнала были научные: как произошло христианство и другие религии. Был литературный отдел, где в прозе и в стихах отражались бытовые стороны нашей жизни и сатира на педагогов" (162) Семинаристы-старшеклассники подрабатывали - кто-то уроками, кто-то обучал танцам, кто-то набирал группу хоровую, чтобы петь в храмах по праздникам, приходилось иногда подрабатывать и грузчиками.

Как когда-то в школе, Павел много читал. В семинарии была своя большая библиотека. Читал, что и все: Тургенева, Толстого, Чехова, Достоевского, Гончарова, Куприна. Из иностранных: Дарвина, Гексли, Фламариона. Любил книги по истории, журналы "Завет", "Голос минувшего", "Природа и люди" и другие. Интересовался краеведением. (163) С увлечением слушал и читал рассказы о мореходах Тотемской земли, о том, как здешние купцы открыли Аляску, управляли Русской Америкой, на кораблях бороздили воды Тихого океана. В подарок императрице Екатерине II отважные промысловики поднесли меха американской чёрной лисицы с Алеутских островов, после чего на гербе Тотьмы появилось изображение этого зверька на золотом поле эмблемы. Часть доходов купцы вкладывали в строительство храмов. В начале XX века их в Тотьме было более 20-ти. С благоговением и большим уважением горожане показывали Павлу и его друзьям огромную надгробную плиту с могилы славного Ивана Кускова - коменданта крепости Росс в Русской Америке. (164) Нравились Павлу изделия местной Петровской ремесленной школы, известной на весь мир. Тотемские игрушки славились в Москве, Санкт-Петербурге, Берлине, Париже и других столицах. (165)

В 1912 году Понеделин П.Г. был выпущен из Учительской Семинарии. Всего в том году документ об образовании получили ещё 24 его одноклассника. За 43 года деятельности учебного заведения таких больших выпусков было всего 7. Большинство выпускников, а это - полные сил и энергии народные учителя, получив назначение, разъехались в начальные училища губернии. Своё назначение получил и Павел. Жаль было расставаться, но впереди их ждала новая интересная жизнь. Молодость строила планы, шла вперёд и всё реже оглядывалась назад.

" Сельский учитель"

Работа в Биряковском училище. 1912-1914

"Хочешь прожить один год - посей хлеб,

Хочешь прожить десять лет - - разведи сад,

Хочешь прожить сто лет - учи людей."

( Чувашская пословица)

Понеделин П.Г. Из Автобиографии (1938г.): "В период с 1912 года по 1914 год работал сельским учителем в Биряковском двухклассном училище Тотемского уезда Вологодской губернии"

По окончании семинарии выпускники её педагогическим советом распределялись на свободные (вакантные) места в сельские школы, где должны были прослужить не менее четырёх лет; в случае отказа следовало вернуть деньги, затраченные на обучение. Выпускников Тотемской учительской семинарии распределяли в школы Тотемского уезда Вологодской губернии и в школы Санкт-Петербургского учебного округа. (166) Подписка отработать несколько лет в школе уезда давалась и за стипендию. (167) Согласно этих правил и подписки Павел Григорьевич Понеделин был направлен учителем в Бирюковское двухклассное училище Тотемского уезда.

В то время отношение государственной власти к начальным школам да и к образованию вообще существенно изменилось. С начала XX века наблюдался рост числа школ, увеличилась помощь со стороны правительства. С крестьян перестали собирать деньги и налагать повинности в пользу школ, - теперь они содержались за казённый счёт и за счёт земств, в том числе и оплата труда учителей. расходы Министерства Народного Просвещения к 1914 году возросли в 6,4 раза по сравнению с 1894 годом. Более чем в 3 раза возросло число учащихся, учились практически все мальчики и большая часть девочек. (168) Особенностью Вологодской губернии было то, что в отличие от других северных губерний здесь имелись земские учреждения, - это существенно сказывалось на состоянии народного образования в регионе. Число школ увеличивалось быстрыми темпами. Возросла забота об учителях и детях. (169) Богатое тотемское купечество не скупилось и помогало земству в деле образования. Уездное земство, как правило, брало на себя выплату зарплаты учителям, обеспечение школы учебниками, наглядными пособиями, канцелярскими товарами.

Но несмотря на заботу о школах статус учителя и его положение в обществе были малопривлекательными. "Доля народного учителя была настолько тяжела, что добровольно на неё решались идти самые преданные идее просвещения люди или те, кому больше некуда было податься. Назначение на учительскую должность было наказанием за плохие успехи и дурное поведение студентов, священнослужителей. Заработок учителя был крайне низок и каждый из будущих учителей знал, что придётся голодать и холодать". (170) "Голодная профессия", "интеллигентный пролетарий", - так называли учителей в начале XX века. оклад их зависел от стажа работы, у большинства он был невелик и составлял 30-40 рубле в месяц. (171) Положение учителя в обществе тоже было довольно бесправным. Земские учителя не числились на государственной службе, а земская служба считалась общественной деятельностью. (172) Жизнь и труд учителей определялись многочисленными предписаниями, инструкциями; их постоянно контролировали и проверяли не менее многочисленные начальники: инспектор, попечитель, священник, староста, урядник и т.п. Учителям запрещали самостоятельно собираться вместе, обсуждать те или иные события; на всё требовалось разрешение, - даже на брак следовало подавать прошение. (173) Запрещалось носить длинные волосы, ногти, а также красные рубахи. (174)

И тем не менее число учителей увеличивалось с ростом количества школ; к 1917 году российское учительство составляло 50% общей численности интеллигенции в стране, большая часть из них (более 41%) были выходцы из крестьянского сословия. (175) Принадлежал к этому сословию и Павел Григорьевич Понеделин, ставший учителем, по всей вероятности, не по призванию, а по необходимости.

Отношение крестьян к учительству к 10-м годам XX века тоже существенно изменилось: всё больше к обычному уважению примешивались настороженность, недоверие и даже недовольство. Вызвано это было тем, что, по словам очевидца, "в народную школу направились толпы ни во что не верующих, никаких авторитетов не признающих учителей и учительниц..." (176) Особенно не любили студентов, подрабатывающих учительством. таких называли: "гадючий сын", потому то не знали, чего от них ждать - то ли истерики, то ли бомбы..." (177) Зная латынь, они совершенно не знали языка церковных песнопений и молитв. Крестьяне хотели, чтобы их дети умели читать Священное Писание, церковные книги, петь в церковном хоре, а вместо этого они получали светские знания, что родителям очень не нравилось. Крестьяне жаловались, порой даже секли таких учителей...

Но более всего в учительской среде было распространено "толстовство". Учителя-толстовцы учили, что Бог - "не в иконах, а в правде, призывали к неуважению к попам и начальству, внушали, что всякая война греховна, что мир спасётся только любовью, а зло победить насилием нельзя. Искажение православного учения, подмена его нравственными идеями вызывала у глубоко верующих людей и у большинства священства недовольство и протест. тех же, кто попроще, раздражали призывы толстовцев воздерживаться от любострастия, избегать табачища и винища. К учителям-толстовцам в деревне относились более-менее терпимо. Они были безобидны, кто-то им верил, но чаще посмеивались над их наивными взглядами. Такие учителя, например, сами кололи дрова, ходили за сохой, как Толстой, считая, что "простой физический труд способен сохранить и спасти человеческую душу". (178) Павлу Григорьевичу Понеделину, как и многим молодым людям того времени, "ищущим истину", идеи Л.Н.Толстого тоже были интересны, хотя воспитан он был в глубоко религиозной православной семье. Однако избежать влияний времени в молодости мало кому удавалось.

Итак, направление в школу получено, и новоиспечённый учитель прибыл в с.Биряково. Это было большое торговое село, богатое. Добираться до него было легко, так как расположено оно на тракте, соединяющем г.Вологду и г.Тотьму, примерно в половине пути от обоих центров, губернского и уездного. Вокруг лежали поля, небольшие рощицы, а вдали темнели границы непроходимых лесов. Здание, где располагалось двухклассное училище, в отличие от школ в дальних сёлах, было довольно просторным и ухоженным. Местное купечество и Тотемское земство не оставляли его без внимания и забот. В нём же находилась и комната для проживания, имелась прислуга. Так что жизнь сразу же наладилась и покатилась по знакомой ещё с детства колее. Вспоминались и своя школа в селе Каменники, и любимый учитель, на которого хотелось и который не оставлял его, помогая советами, книгами, личным примером. Теперь и ему предстояло привыкать к тому, что называть его будут уважительно Павел Григорьевич.

Путь из Юрьевца до Бирякова был неблизким, утомительным, но интересным, поэтому время прошло незаметно. Часто останавливались, чтобы попить чайку в "Чайных" и дать отдых лошадям. И вот, наконец, школа. Крыльцо.

Село Биряково. Вологодская область.

Биряковская средняя школа, бывшее двухклассное министерское училище. 1967

(здание не сохранилось)

Фото из Интернета

Потемневшие от времени ступени. Перекрестившись, Павел Григорьевич открыл дверь.

Внутри было полутемно, прохладно и тихо. В прихожей (сенях) лежали половики, пол был чисто вымыт. Сразу вспомнилась своя Каменниковская школа. Всё было так похоже. Вот в углу, в коридоре, умывальник, таз, новый брусок мыла и чистое полотенце. (179)

Здесь же, в коридоре, рядом с раздевалкой, деревянная кадка и ковш для питья. Воды в ней ещё не было. Встречал молодого учителя другой учитель, уже работавший и живший здесь. Познакомили с прислугой, показали комнату, где Понеделину предстояло

прожить, как минимум, четыре года. Рядом с учительскими комнатами была кухня с большой русской печью. Комната оказалась довольно просторной, светлой. В отличие от множества других учительских квартир - грязных, запущенных, с исковерканной мебелью, (180) эта была подремонтирована, печь почищена и побелена. Из мебели в ней находились кровать с матрасом, стол, комод и несколько стульев. Что-то закупило земство, что-то осталось от предыдущего учителя. кучер и прислуга перенесли вещи. Но оставаться в комнате одному не захотелось. Интересно было посмотреть классы, обойти школу, взглянуть на село и округу. школу только что подготовили к занятиям: починили крышу, печи, заменили старую и сломанную мебель. Классы располагались по другую сторону коридора. Окна в них выходили на юг, поэтому они были залиты нежарким августовским солнцем. На окнах стояли герани, в кадках, в углу - фикусы. Здесь также было чисто и непривычно тихо. Павел поклонился иконе в киоте с лампадой и оглядел класс. Вместо привычных столов с лавками и табуретками в Биряковской школе были почти новые парты. А вот классная доска оказалась, как и в других школах, плохой, потрескавшейся, линялой, с сучками. Рядом лежали мел и новая сухая заячья лапка, которой стирали с доски. (181) Павел Григорьевич улыбнулся, - вспомнил, как в своей школе первый раз начал стирать мел. От доски и заячьей лапки поднялось облако меловой пыли, что оказалось очень неожиданным.

было таким привычным и узнаваемым. Вот глобус, компас, циркули; в углу, за шкафом, висели таблицы, картины. наглядные пособия по предметам, стояли свёрнутые географические карты. Павел Григорьевич осторожно заглянул в них, отвернув край полотна. Так и есть, - вместе с картами мира и Российской империи лежала и карта Тотемского уезда. Невольно вспомнилась хорошо изученная в детстве карта родного Юрьевецкого уезда. Всё было на своих местах... И книги, и портреты государей, и даже часы.

Возле школы также всё было вычищено, трава обкошена, на небольшом участке зеленела морковь, несколько кочанов капусты, виднелась небольшая полоска пожелтевшей картофельной ботвы. Понеделин понял, - здесь обучают детей огородничеству, а урожай идёт на питание. И это ему очень понравилось. Чувство неизвестности и неопределённости уходило, на душе становилось спокойнее. Теперь нужно было определиться с питанием. По совету матери он решил договориться по поводу обедов с местным священником. Так было принято везде: за плату питались либо у священника, либо - у сельского жителя. (182) К вечеру, после многочисленных встреч и знакомств (приезд нового учителя для села тоже было событием), Павел Григорьевич, наконец-то, вернулся в школу. Нужно было ещё разложить вещи и отдохнуть с дороги. К тому же его уже ждал вскипевший самовар. Темнело уже раньше, ночи холодали, но всё равно не удержался, вышел и сел на крылечко, обдумывая уже завтрашний день.

Начало учебного года оказалось незабываемым. Заранее устроили для учеников выставку, продумали оформление. С утра потянулись дети из дальних деревень, кто-то с родителями. Чистые, умытые, стриженые, с котомками, в лаптях и белых обмотках, кто побогаче, - были в сапогах. Отслужили молебен и отвели учеников в классы, оставили их там одних разглядывать новые для них школьные вещи. А потом Павел Григорьевич пришёл в свой класс знакомиться со своими мальчишками и девчонками. В класс он вошёл вместе с батюшкой, законоучителем. Дети поклонились и хором поздоровались. Священник рассадил их на свои места, спросил как зовут и погладил всех по голове. И ученики и молодой учитель внимательно разглядывали друг друга. Павел Григорьевич волновался, но старался быть подтянутым и при этом - ласковым и бодрым. Сразу же обучили детей вставать и садиться. Рядом с вновь прибывшими для помощи им сажали ученика среднего отделения. А потом начался первый урок. Павел Григорьевич приготовил его давно. Было очень важно сделать его интересным, полезным, таким, чтобы ребёнок с первых дней полюбил школу. (183)

А потом началась и потекла обычная школьная жизнь - понятная, привычная, трудная, но неоднообразная, а насыщенная ежедневными открытиями: для детей - в знаниях, для учителя - в детских характерах и судьбах. Как уже говорилось, учебный процесс в дореволюционной школе регулировался специальными инструкциями. Каждый день начинался и оканчивался общей молитвой , где присутствовали все: преподаватели и ученики. Читали Евангелие. особые молитвы пели в дни великих праздников и в посты. (184) Урок длился один час и дольше. Учебный рабочий год продолжался примерно 144 дня. Завершались занятия (по инструкции) 1 мая. На деле же - гораздо раньше, обычно, с началом полевых работ. В этот период, до летних каникул, для детей устраивали дополнительные чтения и беседы по родиноведению, истории, географии, природоведению; проводили экскурсии. (185) В летний период учителя обязаны были так же собирать детей на 2-3 часа для чтения, бесед и повторение пройденного. Делали это обычно в воскресные дни после службы в храме.

Кроме проверочной тетради, которую заводили для каждого ученика на весь курс обучения, в обязательном порядке имелась, так называемая, круговая" тетрадь по всем видам письменных упражнений. Она была общей для всех учеников данного отделения. В ней они ежеурочно поочерёдно выполняли задания. Делалось это для ревизоров. (186) Как и во всех других школах, в Биряковском училище велась школьная летопись, куда вносились имена детей, законоучителей, учителей, попечителей, записи выдающихся в жизни училища событий. Помимо всего преподаватели вели ежедневный журнал, - своего рода отчёт о проделанной работе.(187)

Учились шесть дней в неделю. Нагрузка учителя на одно отделение составляла 22 часа в неделю, а так как вести уроки приходилось сразу в 2-х отделениях, то соответственно увеличивалось и количество часов. Больше всего времени отводилось на русский язык (8 часов в неделю), Закон Божий (6 часов) и арифметику (5 часов); по 3 раза в неделю вели славянский язык и пение, по 2 часа - чистописание и 1 час - гимнастика. (188) Занимались по 5-6 часов в день, кроме субботы. В субботу уроков в расписание ставили меньше.

На уроках русского языка изучали много стихов, рассказов, сказок, загадок, пословиц и поговорок. Содержание было близко крестьянской жизни. Имелось много шуточных текстов, которые особенно нравились детям и надолго запоминались. Например: "Видел татарин во сне кисель, да ложки не было. Лёг спать с ложкой - киселя не видал". Или шуточная загадка про ласточку: "Шитовило-ботовило, по-немецки говорило, спереди шильце, сзади вильце, сверху синенько суконце, съисподу бело полотенце" (189) На уроках арифметики задания давали с учётом их применения на практике в будущем: "умственному счислению" (счёт в уме), складывание и вычитание на счётах. Изучали русские меры длины, веса, жидких и сыпучих тел, времени - они были иными. (190) В то время в счетоводных книгах с перечнем товаров - чай, сахар, соль, керосин, - использовались не килограммы и литры, как сейчас, а "цибики", "дести", "горнцы". В старой русской деревне эти слова понимали все. Например, "цибик" - это ящик с чаем весом до 2-х пудов, а также вообще упаковка, пачка чая определённого веса; "десть" - русская единица счёта писчей бумаги, равная 24 листам; "гарнец" - русская единица измерения объёма сыпучих тел (ржи, крупы, муки и т.п.), равная 1/8 четверика (т.е. 3,2798 литра) (191) А ещё были фунт, аршин, верста, четверть и многое другое.

Труднее всего детям давался урок чистописания, но он был важен тем, то приучал их к аккуратности и внимательности. Сам Павел Григорьевич, как выпускник учительской семинарии, имел красивый почерк, поэтому многие его ученики тоже научились красиво писать. Успешно вёл он и один из самых старых предметов сельской русской школы, - церковно-славянский язык, который хорошо знал ещё с детства, а в семинарии продолжил его изучение. (192) Он учил детей свободно читать Евангелие, Псалтирь, Часослов. Это вызывало особое уважение к нему со стороны детей и их родителей, которые придавали знанию церковного языка большое значение.

Одним из самых любимых у школьников был урок пения. Понеделин П.Г. любил петь, а после семинарии - ещё и умел. Там пению уделяли достаточно много внимания. На этих занятиях учились петь молитвы, гимн "Боже, Царя храни!", разучивали всю Литургию, Всенощное бдение, молебны для того, чтобы петь их в храме на клиросе. (193) Учили так, что хор певчих в церкви под руководством учителя мог петь даже по нотам. (194) исполняли много народных песен под гармонь, на которой в деревне играть умели. А ещё дети очень любили слушать чтение книг и ходить на экскурсию в лес, где знакомились с жизнью деревьев, трав, зверей, запоминали названия птиц, насекомых, растений.

Оценивали знания учеников словами: отлично", "хорошо", "посредственно", "весьма удовлетворительно", "удовлетворительно", "неудовлетворительно", "слабо". Их и вписывали в документ об окончании школы. Как и всякого другого учителя, Павла Григорьевича огорчало то, что дети часто пропускали занятия, а то и вовсе покидали школу, не доучившись. Большая часть ребят училась охотно, уроки посещали с желанием, но чем старше они становились, тем меньше их оставалось в классе.

Особенной и значимой частью школьной (и последующей) жизни была книга. Тогда книг не было так много, как сейчас. Но зато книгу ценили, вдумчиво вникая в её содержание и глубоко сопереживая её героям. Очень часто перечитывали, запоминали наизусть любимые строки. Из учебников были: "Родное слово" К.Д.Ушинского, хрестоматии, Священная история. Кроме них осваивали и усваивали Евангелие, Псалтирь. Из авторских книг изучали произведения А.С.Пушкина "Сказки", "Полтава", М.Ю.Лермонтова "Бородино"... Читали Н.В.Гоголя, Л.Н.Толстого "Русские книги для чтения", П.Ершова "Конёк-Горбунок", П.В.Засодимского "Задушевные рассказы", учили стихи Некрасова Н.А. и Кольцова А.В. В библиотеке был спрос на сказки братьев Гримм, часто выдавали журнал "Детский отдых". (195) На базаре для детей продавали книжки издательства Сытина: "О славном и могучем богатыре Кузьме Ксенофонтове", "Правда в огне не горит и в воде не тонет", "Сборник русских песен", "Добрый смех - не грех" и другие. (196) Большой любовью отзывались в душе рассказы детской писательницы Клавдии Лукашевич, действуя на своих читателей успокоительно, отрадно и примиряюще. Учебники и книги для школьных библиотек, для подарков ученикам приобретали за счёт земства. Много новых интересных книг привозила передвижная централизованная библиотека, объезжающая сёла и деревни уезда. Её ждали с нетерпением и дети и взрослые.

В своей работе Павел Григорьевич применял те методы и приёмы, которым его научили в семинарии. Много он брал из опыта своего учителя и учителей-сослуживцев. Но главным ориентиром были всё же специальные инструкции. Вот некоторые её направления: " Параграф 31. Учитель и ученики говорить должны громко, выразительно, чётко. Излишне громкая речь - дурная привычка и вредна для здоровья", (197) "Параграф 54. К детям и преподаватель должен быть ласков, внимателен, но без потакательств и заискивания, в требованиях - серьёзен, твёрд, настойчив; должен отличаться терпением справедливостью, самообладанием; избегать гнева...", 2параграф 61. Всё, что спорно, не должно иметь места в преподавании, только то, что истинно", "Параграф 62. Ученики слабые научаются при посредстве успевающих учеников". (198) Телесные наказания запрещались; нельзя было ставить провинившихся на колени и оставлять без пищи.

Создавались специальные инструкции и о том, как поощрять детей, - это следовало делать умеренно (одобрение, похвала); награждали книгами, письменными принадлежностями, похвальными листами, благодарственными грамотами и письмами. В семьях их бережно хранили за божницами (полочками для икон). Во время праздников устраивали для детей чаепитие, раздавали сладости. (199) Для исправления учащихся применяли советы, замечания, внушения, выговоры наедине и перед классом; при наказании ребёнка важно было пробудить в нём чувство стыда. Ни в коем случае не следовало кричать и раздражаться. (200)

Большое место в общении с детьми занимала воспитательная работа. В ней личность учителя и его пример для учащихся были определяющими. авторитет учителя служил тому, что дети услышат своих наставника и поверят ему. А уважали прежде всего тех учителей, которые отличались кроткими дисциплинарными мерами. По поводу воспитательной работы в школе инструкции того времени содержали следующее: "Параграф 50. Учитель даёт не только знания, он участвует в возбуждении и образовании всего нравственного существа детей, прививает им добрые навыки и склонности, готовит верных слуг Царя и Отечества", "Параграф 52. Лицемерие и равнодушие в деле религии не терпимы в преподавателе". (201) Совместно с детьми учителя молились, участвовали в богослужении, поддерживали в детях дух благочестия. Они помогали искоренять суеверия, приобщали их к Церкви, организуя паломнические походы в ближайшие монастыри. (202).

Много времени в воспитательной работе отводили краеведению. На этих занятиях прививалось чувство любви к Родине. В те далёкие годы учителя Тотемского уезда были энтузиастами изучения родного края. Они писали: "Дело учителя - есть искусство не только сообщать знания и умения, но и развивать патриотическое чувство". (203) Было много и других воспитательных целей и задач: отучить ребят употреблять бранные слова, лгать, лицемерить, научить уважать чужую собственность; много внимания уделяли делам милосердия и сострадания, от чистого сердца помогать людям в несчастье. С этой целью в училищах создавали школьные сберегательные касс. Не забывали о трудовом воспитании, о чистоте и опрятности. Детям запрещалось плевать и сморкаться на пол, до уроков не допускали с грязным лицом и руками (отправляли к умывальнику). (204)

Не забывали учителя и о культурном развитии учеников, их родителей и сельской молодёжи. Для них организовывали драмкружки, вывозили в кинематограф в г.Тотьму; устраивали занятия в виде "народных чтений" с показом "туманных картин" через "волшебный фонарь", что людям очень нравилось - они охотно шли на такие встречи. (205) Интересно было наблюдать за ними

Павел Григорьевич Понеделин

1913

во время просмотра, когда они по-детски изумлялись и восхищались увиденным. Простота и наивность этих людей согревала сердце любовью к ним, как к детям.

В связи со сложными и важными задачами, стоящими перед учителем, от него требовалось постоянное профессиональное совершенствование, о котором земское начальство тоже не забывало. Уже то, что Понеделин П.Г. был выпускником Тотемской учительской семинарии, подсказывает, что он хорошо знал труды Бунакова Н.Ф., последователя К.Ф.Ушинского, теоретика и практика начального образования. В России в то время Бунакова называли "учителем учителей". Он был методистом и автором учебных пособий по русскому языку. Труды его были в каждой школе Вологодской губернии, и не только в ней. (206) Как уже говорилось, земство снабжало учителей учебной и методической литературой. Чаще всего применяли: "Книга для учителей" Н.Ф.Бунакова, "Народная школа" Корфа, руководство по "Родному слову" К.Д.Ушинского; а ещё были методики по арифметике Евтушевского, диктанты, многочисленные методические издания других авторов. Павел Григорьевич вместе с другими учителями уезда ездил в музеи наглядных пособий, которых было довольно много. Они приносили реальную помощь учителям для проведения эффективных уроков. ( 207)

Но самая большая потребность, конечно же, была в книгах. В отличие от многих сельских учителей, "весь запас знаний которых, - по словам современника, - был ограничен газетной и брошюрной трухой", (208) Понеделин очень любил читать. В то время больше всего читали "Ниву", журнал "Русская школа", газету "Русское слово". Книги для чтения он покупал, брал в передвижной учительской библиотеке, которая привозила в Биряково книжные новинки. Читал много, хотя времени на чтение почти не оставалось, - рабочий день учителя длился почти 12 часов. (209)

Материальная жизнь тоже налаживалась. Она не была богатой, но теперь не приходилось экономить каждую копейку и во многом себе отказывать, например, в той же покупке книг или выписке газет и журналов. Земство оплачивало квартиру, дрова, керосин для лампы, работу прислуги. За усердие и творческую деятельность учителям ежегодно выдавали около 20 рублей, а также выплачивали проценты в пенсионную кассу. За участие в народных чтениях и за летние занятия производили специальные доплаты. (210)

Год пролетел незаметно были в нём и радости, и огорчения. Он привык и к месту, и к детям. Но несмотря на красивую природу, на любовь и уважение людей, Павла Григорьевича тянуло домой, в родные места, к близким... он с нетерпением ждал летних каникул и положенных двух месяцев отпуска. И вот это день настал. Взяв разрешение на отпуск у начальника учебного округа и "отпускной билет" у инспектора, Понеделин, как положено, сдал школу под расписку законоучителю (211) и поехал домой. По дороге он думал не только о предстоящей встрече, но и о школе, проводил свои первые итоги самостоятельной трудовой жизни. Радовало то, что люди приняли его. Он был близок им тем, что - такой же простой, из крестьян, любил и знал сельский быт и труд, многое умел. В шумном праздничном застолье не гнушался деревенской еды, мог спеть и сплясать. Каждое воскресенье он был с ними храме, делил с людьми их радости и горе. Вспомнил, как в 1912 году готовились отмечать 100-летие Отечественной войны 1812 года, как учил своих подопечных выразительному чтению. Вместе с ними он сам возвращался в мир своего детства. Зимой 1913 года разучивали стихи и песни, готовясь отмечать (21.02) общероссийский праздник - 300-летие царствование Дома Романовых, как всей школой и селом были на торжественной Литургии. Сколько волнения и торжественных чувств пережили они тогда. Но больше всего запомнилось, пожалуй, Рождество.

Граммофон

Нач.XX века

Фото из Интернета

На праздник по традиции собиралась вся деревенская публика, поэтому подготовиться следовало основательно. Вечерами мастерили игрушки, запасались подарками. Торжество получилось широким, весёлым, радостным, несмотря на морозы. Читали стихи, зажигали фейерверк, крутили пластинки на граммофоне, удивляя сельчан.

Год действительно был плодотворным, насыщенным добрыми делами: посадка деревьев, изготовление кормушек и скворечников. Всё старались делать вместе, как и предполагала введённая в России ланкастерская система помощи старших младшему. (212) Много всего было! Есть что рассказать дома о своей учительской жизни! Время идёт незаметно. Прошёл и второй год школьной педагогической деятельности Понеделина Павла Григорьевича. И всё бы так и продолжалось, если бы не война, начавшаяся 1 августа 1914 года. Вместе с ней закончился и учительский труд Понеделина. В августе 1914 года он вернулся из отпуска в Биряково, ещё не зная, что работать в школе ему осталось всего месяц - сентябрь. Как и многие в то время он

пережил патриотический подъём, участвовал в митингах поддержки Царю и Отечеству, участвовал в молебнах и крестных ходах с учениками и односельчанами. А потом его призвали в армию.

Продолжение следует....