С.К.Жихарева
02-10.12.2006 г.Юрьевец
Моё восприятие фильмов А.Тарковского миновало посредников и произошло обычно, как у большинства современных зрителей, которые просто смотрят фильм, не зная заранее его содержания и смысла. Единственное, что жило в сознании, так это обронённая кем -то реплика о необычности и талантливости кинорежиссёра, и то оживление, которое было в нашей студенческой группе по поводу фильма "Андрей Рублёв", демонстрировавшегося тогда в Иваново. Я ещё ничего не знала о судьбе А.Тарковского, о судьбе его фильмов, о тех трудных творческих и нравственных поисках, которые отразятся потом в жизни героев его произведений. Но я уже знала о том, что мой маленький городок имеет отношение к жизни и творчеству этого человека.
Вечная профессиональная потребность собирать примечательные факты однажды обернулась для меня неожиданностью: А.Тарковский родился в Юрьевце. Это уже потом появятся подробности и выяснится, что не родился, а жил в Юрьевце, что родился в Завражье Юрьевецкого района тогда, и Кадыйского ныне.
Указанные обстоятельства сделали меня очень заинтересованным зрителем его картин, готового к терпеливому вниманию. С тех вечеров общения с героями фильмов, с того серьёзного и вдумчивого погружения в мир образов А.Тарковского и начались важные для меня открытия, которые продолжаются и по сей день. Касаются они не только его фильмов, его мыслей и его жизни, но и тех связей и переплетений различных эпох и воззрений, людей и стран, благодаря которым время приоткрывает тайны прошлого, сознание высвечивает в душе самое потаённое, а ум остро ощущает недостаток своего знания о самом простом и близком.
Я смотрела его фильмы и чувствовала: со мной, зрителем, говорили человеческим языком, умно и ясно, искренне и спокойно, ничего не скрывая и ничего не приукрашивая. Мне многое было непонятно, я уставала смотреть и слушать, но всё-таки главное я услышала и увидела. Неподдельная откровенность автора и его героев соединила их со своими зрителями, создав невидимую духовную общность.
Самым дорогим для меня фактом из жизни Андрея Арсеньевича Тарковского стал его приезд в Юрьевец в конце 1973 года, когда он начал работу над фильмом "Зеркало". Какие воспоминания привели его в город военного детства? Какой след оставило в его душе то далёкое время? К сожалению, узнать об этом подробно теперь вряд ли возможно. В 1973 году Тарковский увидел уже другой Юрьевец: большая вода Горьковской ГЭС внесла свои коррективы в ландшафт города. Иногда мне кажется, что если бы не эти очень существенные изменения в жизни города, фильм был бы иным. В большей или меньшей степени, но не таким, каким мы его знаем сейчас.
Время идёт быстро. И жизнь наша просто невозможна без изменений и утрат. Но вот в этой-то изменчивости с утратами и заложено в ней самое важное: через потери и скорби душа человеческая более всего способна к очищению и спасению, то есть становится способной к возвращению домой, к истокам, к истине. Только растратив и потеряв всё лучшее, что изначально было заложено в нас Творцом, мы как блудные дети, наконец-то, начинаем осознавать, что сами не приобрели ничего, кроме, усталости и болезней. Боль и раскаяние, осознаваемое нами через память и совесть, неизбежно возвратят нас туда, где было лучше всего. И как же тяжело человеку,
куда можно вернуться, и нет уже тех самых родных, которых можно обнять, чтобы простить друг друга, то есть проститься.
Ещё в конце 60-х годов Андрей Тарковский задумал фильм о своём детстве, о маме, о своей любви к ней. Фильм-исповедь, в котором и должно было прозвучать самое трудное и простое слово - "прости". Однако, в 1973 году в Юрьевце Андрей Арсеньевич увидел уже не свой дом, не свой город и не свою реку; не увидел того, что предполагал показать в новом фильме, и что связывало его с детством. Вот разве что Симоновская церковь без крестов, о которой Андрей помнил всегда. Он даже писал: "Если я хочу сочинить для своего фильма что-нибудь толковое, я слушаю Баха и вспоминаю Симоновскую церковь".
Сегодня на куполах этой прекрасной церкви сияют кресты те самые, которые в 30-е годы сбрасывали на глазах маленького Андрея и которые, Слава Богу, спустя много лет, возвращены на своё место чьей-то очнувшейся совестью. А Юрьевец 70-х уже давно не был Юрьевцем тех трудных 40-х годов, когда страшными,
немыслимыми потерями обрушилась на страну война. На страну, где безнаказанно попирали кресты и иконы, где распинали ту самую духовность, без которой человечеству быть невозможно. Вероломство всегда оборачивается войной, жестокость которой - это жестокость людей, людей без любви. И поэтому невинные жертвы любых войн нелюбви - всегда дети. Юрьевец Андрей Тарковский запомнил навсегда ещё и потому, что здесь закончилось его довоенное и началось военное детство.
Краткие эпизодичные воспоминания юрьевчан,
свидетелей ех времён, имеют одну интересную особенность: они во многом схожи. Схожи тем, что почти все они упоминают об одних и тех же событиях, связанных с жизнью города и горожан. Отголоски этих воспоминаний встречаются и в фильмах А.А.Тарковского, и в рассказах его сестры Марины Арсеньевны. Значит, цепкая детская память не стёрлась с годами, а отбросив незначительное, хранила то, что было событием в жизни юрьевецкой детворы.
Семья Тарковских приехала в Юрьевец осенью 1941 года. Поселились в доме на улице Энгельса, 8, в бабушкиной комнате, забронированной за ней с 1936 года. Кроме них в доме проживало ещё несколько семей. Маленькая комната вместила в себя четырёх человек. Здесь они прожили почти два долгих нелёгких года. Положение эвакуированных осложнялось не только оторванностью от привычного домашнего быта, но и тем, что порой сталкивались с обидной недоброжелательностью и настороженностью со стороны юрьевчан, что не было никакой возможности устроиться на работу. И, поэтому, страшно хотелось домой, в Москву.
Дом в Юрьевце , в котором жили Тарковские в годы войны
Но тем не менее усилиями родителей и учителей удавалось в какой-то степени устраивать для детей маленькие радости и даже незамысловатые праздники. Вспоминает Т.Н.Глебова: "Мы, дети военных лет. были предоставлены сами себе, и вот Мария ивановна (мать Андрея) в содружестве с заведующей школы Бобыльковой Людмилой Александровной (чудесной женщиной и прекрасным воспитателем) и Анной Михайловной лапшиной (нашей учительницей 1-4 классов), не считаясь со временем старались привить нам чувство дружбы и чувство прекрасного: организовывали для нас утренники, ёлки, концерты для родителей... Под их руководством мы мастерили, лепили, кроили, вырезали и красили. Тепло сердец эих женщин грело нас в течение всего лихолетья".
Настоящим раздольем для юрьевецких детей была река Волга и "горы", на которых расположен город. Кузнецова З.М. в своих воспоминаниях пишет: "Мы катались с Пятницкой горы на каретках. В одну каретку нас набивалось человек пять. Усаживались, издавали воинственный торжествующий вопль и срывались... Машины и лошади останавливались, давая нам дорогу... Это было истинно русское, разудалое, захватывающее дух, запоминающееся на всю жизнь."
Не менее впечатляющим событием весны был ледоход. По словам Зинаиды Михайловны, это было "величественно и жутко". Каждый день сразу после уроков ребятня бежала на Волгу смотреть ледоход. "Ледяные громады дыбились, крошились, ухали, подминая под себя ещё нетронутый лёд" И потом были пароходы. Они неторопливо проплывали по реке, стуча колёсами, и гудели так протяжно и гулко, словно прощались навсегда.
Летом 1943 года Тарковские уехали в Москву.
До сих пор мне иногда приходится выслушивать мнение о том, что фильмы А.Тарковского длинны, неинтересны. вспоминая свою первую встречу с творчеством режиссёра, я втайне жалею этих людей, - для них не открылась дверь в душу его фильмов, они не услышали его, не почувствовали его боли. Они смотрели глазами, а не сердцем. Сейчас я уже понимаю, в чём состоит трудность восприятия произведений А.Тарковского. Сдержанно и настойчиво они напоминают нам о простом и привычном, о вещах и явлениях, знакомых нам и забытых нами.
В спешке будней и блокаде забот мы стремимся достичь каких-то благ и благополучия, принося им в жертву свою духовность и нравственность. Наше сознание настолько привыкло к зрелищности и красивости, оригинальности и смысловой законченности, что оторваться от этой привычки нелегко. Язык выгоды и страстей вытеснил из нас язык любви и гармонии. А на разных языках общаться трудно.
Дом и мир вашего детства, оставшийся где-то далеко во времени и пространстве, добрая и усталая мама, стареющая тихо и незаметно, земля наших предков, искорёженная равнодушием и карьеризмом, - как можно не увидеть этого в фильмах Тарковского? Как можно не услышать этот многовековой призыв поумневших поколений о прощении и спасении.
Вспомните свои сны. разве не снится вам ваше детство? Снится! И чем старше становимся мы, тем острее и глубже проникают в нас воспоминания о трудном, но счастливом времени.